Владимир Гордеев: Рецензия на фильм "Отпуск по обмену": Есть в Голливуде знаменитая ткачиха создательница сентиментальных кинороманов, над которыми обрыдались миллионы зрителей планеты Земля, — Нора Эфрон. Похоже, ей придется подвинуться, потому что на олимп рвется, хватаясь альпинисткими крючьями за все что ни попадя, другая кинодама — Нэнси Мейерс. Как и Нора, она начинала со сценариев, а теперь снимает по своим сценариям фильмы. Уже второй ее фильм стал кассовым хитом и звался он "Чего хотят женщины". Был он фантастической комедией, но уже тогда возникло чувство, что Мейерс претендует на большее: а именно раскрыть тему загадочной женской души, причем сделать это так, чтобы женские души по другую сторону белого полотна экрана свернулись, а потом развернулись, как цветки лотоса, и замерли в пронзительном экстазе.
Алексей Нгоо: Отец и сын наносят ответный удар: Наверно двумя центральными стержнями, поддерживающими американский кинематограф в вертикальном положении являются темы отцовства и панамериканизма. Причём вторая тема вполне красиво вырастает из первой.Отец — это фигура в центре, точка начала отсчёта нравственных, социальных и всех прочих координат, zero-point американского сознания. Главный голивуцкий конфликт — это "блудный сын" или "блудный отец", драма обретения отца и сына в глубине их взаимоотношений. Становление отцовства в каждом конкретном человеке — это обретение мужественности. Отец — апофеоз мужчины, надутый шар, наполненная бочка, выполненная функция. Дихотомии отец/неотец вполне коррелятивна дихотомия человек/недочеловек.В отличие от американского киносознания, российское киносознание ориентировано на главенство сына.
Владимир Гордеев: Рецензия на фильм "Флаги наших отцов": 2006 год не порадовал меня как киномана. Не попадалось мне серьезных, вдумчивых, пусть даже угрюмых работ, которые вызывали бы внутри какие-нибудь чувства — и пусть это было хотя бы чувством протеста. Почти всё, что выходило на экраны, оказывалось либо самоповтором, либо следованием новомодным, но уже устоявшимся традициям. О многом говорит и то, что скучный, банальный и мелодраматический "Вавилон" Гонзалеза Иньяриту, выстроенный в стиле картин Пола Томаса Андерсона и прошлогоднего "Столкновения" (реж. Пол Хэггис) отхватил "Золотой глобус" за лучший фильм года, а кроме того удостоился наград престижного Каннского фестиваля. По ходу дела, не только поиск формы завел кинематографистов в тупик, — в тот же самый аут, в невнятную и унылую канаву, завели режиссеров нравственные, духовные искания.
Мор: История о настоящем профессионале: В самом начале фильма изображение Венеры тонет в реке, и это открытый символ того, о чем собирается нам поведать Феллини. Любовь исчезла из мира, покинула его, опустилась на темное дно, откуда извлечь его под силу лишь горящим душам, к которым Казанова не принадлежит. А потому он — нечто вроде духа, напоминающего об опустившейся в глубины Венере. Словно выдохшееся вино или маг-теоретик.
Я не люблю Феллини, мне претит его любовь к балагану, цирковым уродцам и неестественной жене. Вот так, да. Но "Казанова" почему-то мне понравился. Тем надломом, который сквозит в необычном для Сазерленда образе. Думаю, что каждый актер в идеале должен получить по фильму, сравнимому с "Казановой", где открывались бы не то что доселе невиданные грани их таланта, а проживалась, обтекала пленкой прежде неведомая жизнь. Это как бы монолог, молчаливая перекличка режиссера, давшего неживые, бесчувственные декорации — и бессловесный танец, гибкая пластика актерской игры, такая трагическая пантомима высокого лба. Это печальная история, в которой режиссер ставит актера в невыносимое окружения, заставляя его без заламывания рук демонстрировать разрушение, иссякание, истекание животворной энергии. Это мир убитых надежд, это мир профессионализма в самом сухом и циничном смысле этого слова.
Алексей Нгоо: Остров Майкл-бея: Однажды в августе 2005 году мы с l. ходили в мультиплекс "Пик" на просмотр кенофильма американского кенопроизводства "Остров", где в главных ролях были: пышногубая Скарлет Ёхансон и пышнозубый Иван Мак-Грегор. При просмотре фильма я пришёл к выводу, что он очень живой, захватывающий и динамичный. После просмотра, однако, l. поставила под сомнение некоторые высказанные мною положения, но сути это не меняет. Также на сеансе я задал себе важный вопрос — отчего все американские фильмы, описывающие общество в стиле хайтек и биодизайн (это когда вокруг всё светлое и белое, под руководством компьютеров и с лампочками), ближе к миттельшпилю обязательно демонстрируют изнанку хайтека — непременно в виде торчащих труб, капающей воды и в коричневых тонах.
Владимир Гордеев: йНД дЮ бХМВХ: Отдыхая летом в Белоруссии, мы почти каждый вечер смотрели кино. Так, например, мы пять раз посмотрели "Пыль" и один раз, но в два захода, — "Код Да Винчи". Оговорюсь сразу, что из книжки Дэна Брауна я прочел первые пять страниц, после чего поставил ее обратно на полку книжного магазина, так что на фильм глядел детства чистыми глазенками. И мне показалось, что это какой-то пиздец.Короче, в основе картины лежит несвежая идея, что Иисус Христос был человеком-оплодотворителем. И что типа католическая церковь скрывает этот факт, а немногочисленная секта, какой-то приорат, пытаеца уберечь потомков Иисуса Христа от зверств христиан. К этой "шокирующей" истине зрителю предстояло прийти вместе с "самым охуенным знатоком символов в мире" Робертом (Томом Хэнксом) и потомицей Иисуса Христа Одри Тату, по совместительству тоже криптографом-ширпотреграфом.Начинается действо с того, что прямо посреди Лувра, в ночи, некий блондин-каратель, похожий на горца Кристофера Ламберта в молодости,расстреливает последнего оставшегося в живых сектанта (типа всех остальных он уже угандошил).
