Маль снял совершенно поразительный фильм, превратив заурядную тему — мужчина решил покончить с собой — в нечто особенное. Ален посещает старых друзей, вглядывается в женщин, он прислушивается и говорит, но ничего не слышит и не чувствует отклика. Это странствие в поисках препятствия, преткновения, удивления, которое так и не будет обнаружено. Каждый предлагаемый ему по инерции вариант пуст, как иссохшая оболочка. Чего он хочет? Остаться вечно юным? Ощущать азарт? Почувствовать женщину? Познать настоящую привязанность и любовь? Стать богатым? Покорить вечно движущийся город исчезнувшей энергией? Обнаружить правду? Ни один из приятелей не может дать ответа, и это мучительно. Его агония не успокаивается, а только продолжается при взгляде на лицо светской дамы, стареющего поэта, семьянина-историка, продолжающих по инерции свои махинации братьев.
Сохраняя веру в то, что мир живой, но отторг его, герой пытается найти подтверждение этому в глазах прежних спутников. Но все они мертвы, хоть и другим образом, чем он сам. Они так же не видят дальше покровов, но их это не волнует. Мир показывает разнообразие серого, скрывает течение крови за стеной из толстого стекла. Конфликт между уверенностью, что жизнь обязательно есть где-то, что существует полная обнаженность, откровение — и неспособностью найти подтверждение этому, умиротвориться в понимании собственной бесплодности при наличии качественно иного существования хотя бы у кого-то иного терзает Алена. Он решил закончить жизнь, но он не может "доделать дела", поставить точку. Его смерть не является чем-то завершенным и четким, как и его предыдущее существование в клинике. Рене в "Хиросима любовь моя" говорил, что ложась в постель с человеком, мы ложимся спать с войнами, дорогами, странами, что эту бесконечность крайне трудно постигнуть и полностью с ней соприкоснуться. У Маля в "Блуждающем огоньке" ложиться с кем-то означает находиться рядом с клеткой, через которую протягиваются руки, не давая познать суть в принципе. Составляющие конструктора неизвестны, и эта тупая неизвестность, закрытость и беспокоит Алена. Не чувствуя соли жизни, которая придает ощущение познания истины, способности проникнуть в скорлупу, он начинает обвинять себя в недостаточной силе, чтобы овладеть. Познать вещь в его лексиконе означает привязать, околдовать, завладеть вниманием надолго, в перспективе — навсегда. Отсутствие интеллектуальной жизни порождает непонимание причины, концентрацию исключительно на женщине как орудии постижения жизненной полноты. Маль дает поистине шедевральный в контексте рассматриваемого восприятия жизни эпизод: Ален смотрит на проходящих снаружи людей. При этом авторская оценка полностью выключена, отбор прохожих не осуществляется. Это разные люди, не связанные абсолютно ничем. Мы не знаем, о чем размышляет Ален, можем только гадать. Отсутствие субъективной оценки порождает стерильный (без негативного оттенка) поток. И эффект пустоты, неспособности проникнуть в чужие мысли, злящее уже постфактум бессилие ощущается не только героем, но и зрителем.
Наблюдение за подготовкой к суициду в "Блуждающем огоньке" — процесс, от которого трудно оторваться. Ален обстоятелен, он убирает все фотографии жены, которые маниакально развешаны по стене, складывает вещи. Он не хочет доставлять лишние неудобства в бытовом смысле, но очень хочет задеть психологически, подбирая слова. Варианты последнего письма, которое так любят оставлять самоубийцы, чередой проходят перед нами, оставляя конечный вариант. "Вам нужно телеграфировать жене", — убеждает доктор. "Она не приедет!", — восклицает Ален, но при этом страстно хочет, чтобы она приехала, причем не потому, что верит в наличие иного развития событий. Выражение жалобности, жертвы, страдания поражает зрителя.
Пребывание Алена в клинике закончено, но возвращение в мир невозможно. "Блуждающий огонек" не оставляет возможности выхода, иного исхода событий. Очень интересны рассказы окружающих, в которых Ален предстает постоянно организующим розыгрыши и безумия пьяницей, светским и беззаботным, способным заснуть на могиле неизвестного солдата. Ален не хочет вернуться в молодость, ему даже стыдно, — он, скорее, жаждет ее как времени, когда иллюзии не были развеяны. Или не жаждет даже, а пытается найти оправдание несформулированному горю, цепляясь за стандартное нежелание стареть. Он агонизирует. Он ничего не сделал и не добился. Молодость хороша не потому, что в ней все идеально, а потому, что существует некое неизвестное будущее, которое полностью теряется в более зрелом возрасте.
Еще одна сильная сцена связана с бывшей любовью Алена, ныне светской дамой Соланж. Последним аккордом поисков Алена является ужин у бывших друзей, на котором присутствует важная персона. Соланж словно изваяна вместе с платьем. Ее улыбка, глаза, прическа — это громада доминирования и блестящего знания правил. Она улыбается, когда нужно, и соболезнует, сочувствует, шепчется, наклоняет голову. Ален растрачивает последние капли жизни, они видимо вытекают из него, а Соланж, не замечая этого, продолжает воплощать хозяйку, чем повергает его в ужас. "А Соланж.. — сбивчиво восклицает герой. — Ведь если я останусь с ней, я превращусь в мышь!". Даже флирт Соланж — обязанность хозяйки, автоматически блестяще и неестественно выполняемая процедура, соблазнение. Ален ломается, он начинает видеть во враге (не симпатизирующем ему неизвестном госте) единственного собеседника, способного взглянуть беспристрастно, а не через настроенные фильтры. Разговор с Брансьоном — трогательная и душераздирающая сцена. Но гораздо более мощно завершение линии Соланж: наступило утро следующего дня, Ален просыпается, берет трубку, слышит ее приглашения, многозначительные фразы. "Я не понимаю". Он кладет трубку, даже не дослушав, не разбираясь, чтобы избавиться от докучливых слов, которые ровным счетом ничего не означают. Это голос с той стороны.
Или взять, например, сцену в баре, где Ален звонит старым друзьям, узнавая, что один умер, другой уехал, третий в тюрьме, четвертый вообще неизвестно где, под аккомпанемент воспоминаний бармена о старых временах. Маль был столь гениален, что встретил Алена с двойником самого себя в молодости, избегнув пошлости. Эта перекличка единственная дает мимолетную надежду на положительный исход, которая растворяется с окончанием встречи. Кратковременное появление Жанны Моро в роли женщины, потерявшей молодость и возлежащей с такими же поэтами, верящими в свою избранность, также поразительно хорошо. "Вы... вы просто пустые ракушки!" — сбегает Ален. Классические работы всегда покоряют чем-то, лежащим вне области сильных эмоций. Это скорее эстетическое удовольствие, работа разума, торжество наблюдения и пластики кадра. "Блуждающий огонек" хорош и по частям, и как целое; каждый его момент значим и может быть проанализирован, но при этом он не выпячивает подтекст, а течет, словно ночная река.
Маль — удивительно разный режиссер. Ему полностью удалось исполнить план не повторяться. "Я не могу даже хотеть... Я не могу даже желать... даже этих женщин, которые сегодня здесь", — мечется в безысходности Ален. Одна из сильнейших актерских работ, которые мне доводилось видеть. Ведь Ален так до конца и не понимает, что именно не дает ему покоя; он страдает, не умея определить болезнь. Неброская, но очень точная игра Роне запоминается надолго. При этом каждая сцена задает вопросы, ни один из персонажей не достоин того, чтобы выносить вердикт. Можно анализировать снова и снова, разбираться в подсказках.
