Тема "маленького человечка" занятно переломилась напополам в кинокартине Алекса Ван Вармердама.
Gogol Virtuality. Фильм о том, как некто Герман пишет сценарий (или, может, роман) о пожилом официанте Эдгаре, о которого все вытирают ноги. Большую часть экранного времени занимают злоключения Эдгара: у него есть больная жена, исчезающая после первой трети фильма (ее вышвыривает из сюжета на виртуальную улицу девушка сценариста, принимающая активное участие в написании сценария), есть любовница и есть подруга, появившаяся после непосредственной просьбы Эдгара, который имеет фантасмогорическую привилегию входить в реальность и влиять на сюжет (впрочем, самолюбивый сценарист на поползновения Эдгара не обращает никакого внимания). Эти "входы и выходы" Эдгара, а также прочих персонажей, которые обладают точно такой же привилегией, раздражают своей надуманностью, да и в целом сюжет фильма отвратителен, бессмысленнен и пустопрожнен — чистой воды артхаус. Но фильм, при всей своей надуманности-придуманности, привлекает, как ни странно, своей продуманностью. Например, Вармердам тщательно разделяет на карте фильма те несуразности, которые придумала бы не слишком проницательная женщина, и те несуразности, которые сочинил бы не слишком проницательный мужчина. А комическая абсурдность некоторых моментов (например, что молодая привлекательная женщина выходит замуж за скучного пожилого официанта и быстро изменяет ему с другим скучным пожилым официантом) выглядят как недочеты квазиреальных авторов "сюжета об Эдгаре". Эдгара, к слову, играет сам Вармердам. По сути, голландский режиссер сделал артхаусный пасквиль на артхаус, фильм-сатиру о графоманах, которые ради неожиданности сюжета готовы пожертвовать его правдоподобностью. Вармердам бьет "идейного врага" его же оружием. И персонажи фильма воют от "экзистенциальной тоски": "За что нам такая участь!"
Естественно, что при этом фильм "Официант" не обретает никакой особой ценности. Это всего лишь условная борьба с ветряными мельницами.
Иногда бывают фильмы, про которые совершенно нечего сказать. В таких случаях я возношу хвалу Аллаху, что пишу про него для Экранки.ру, где можно честно признаться в своих чувствах, а не для журнала с четко определенным форматом. "Официант" — работа из этого спектра. Унылый костюмированный секс а-ля миссионеры в Африке или моменты, когда по желанию бездарного писателя официанта запихивают в аквариум злые посетители, вызывают депрессию и атрофию способности описывать.
Сюжет вертится вокруг горестной жизни официанта, которого унижают на работе. Дома героя ждет хронически больная жена, его любовница сера как личность, однообразна и, что самое ужасное, приходит к нему на работу, считая, что беготня за подносами для нее — это свидание. Чуть позже официант узнает, что его злоключения, — это плод фантазии идиота-сценариста, ваяющего драму. Каков писатель, таков и персонаж — первый ждет ухода излишне активной девушки, вмешивающейся в работу, продолжая настукивать на клавишах, а второй не способен изменить свою судьбу, оказавшись рядом с исходным текстом собственной жизни. Он только проситель, у которого хватает способностей лишь на возмущение. У писателя не получается закончить сценарий, поэтому он считает, что страдания главного героя придадут будущему фильму остроты, драматизма. Вместо этого он порождает дрянной артхаус. Т.к. мы наблюдаем за этим процессом, то дрянной артхаус приходится смотреть зрителям. "Официант" удручает ограниченным миром главного героя и безвыходностью его попыток. При этом мораль фильма убийственно точна: большинство людей — это и есть такие герои с плохо прописанными репликами. Вместо того, чтобы ворваться в резиденцию сценариста, разбить его компьютер, спалить его дом и изнасиловать его взбалмошную подружку-писательницу, они бродят у порога и пытаются найти счастье, приударив за женой лучшего друга.
Интересен "Официант" и с точки зрения ответственности за свои творения. Если задуматься о том, что происходит с героями в воображаемых вселенных, хватаешься за голову, представляя, как опечаленно замирают треугольные гомункулы детективов для женщин, псевдополитической литературы и злонамеренных пасквилей людей, видящих литературу как размножение фракталов мелочности. Точно так же, как ларьки с поп-музыкой вторгаются на чужое пространство прилипчивой мелодией, также и невидимый мир воображаемого пытаются набить мусорными мешками авторов без фантазии. Можно провести и иную параллель: сценарист — это как официант, который предлагает публике то треску под горчичным соусом, то непрожаренный стейк. Иногда получается подсунуть кусок мяса, повалявшийся на полу туалета, а иногда и прекрасные сосиски приходится рекламировать, чтобы не побили. Так что герой-писатель — это плохой повар, который кидает в свой котел всевозможные объедки, то добавляя супружескую измену, то японского киллера. При всем при этом смотреть "Официанта" невозможно.
Резюме: как-то раз я решила найти красивую авторскую эротику в артхаусных фильмах — и уже тогда натолкнулась на проблему. Дело в том, что в артхаусе секс снимают так, что тебе либо становится противно, либо скучно, либо и то, и другое одновременно. Кратко эту проблему можно сформулировать так: "Ни подрочить, ни посмотреть". Само кредо артхауса в его отрицательном понимании — это измучить зрителя, достать его затхлыми проблемами и картонным миром. "Официант" справляется с поставленной задачей с блеском. Жизнь — это боль.
Арт, мать его, хаус. Шура Вармердамский сам написал, сам снял и сам сыграл главную роль. Роль официанта с 25-летним стажем, лишенного амбиций, живущего скучной жизнью, сносящего унижения. "Современный персонаж", как характеризует его бездарный сценарист, в котором хочется видеть альтер эго Вармердама, решившего снять очередной заурядный фильм про маленького человека, "современного персонажа", хотя чем же он современней персонажей "Шинели" или "Смерти чиновника", кроме того, что живет не в позапрошлом веке, непонятно. Разве что образ хуже проработан и ничуть его не жаль и злоключения его малоинтересны. Вон, Херцог как-то снял "Строшека", так во время просмотра даже такой депрессонагнетатель как Йен Кёртис от тоски повесился. Вармердам решил не педалировать безысходность, чтоб никто из лиц с тонкой душевной организацией не наложил на себя руки, и ввел "игровые элементы", попросту дурацкий сюр, юморок в стиле маски-шоу. А персонажей сделал картонными. А чтоб его не обвинили в безвкусице, отсутствии фантазии и безжизненности персонажей, придумал, что это вовсе не он, сценарист Вармердам, виноват в заурядности сценария, натужных элементах сюра и неодушевленных образах, а туповатый сценарист, который пишет историю этого и прочих персонажей, которые вечно к нему, "боженьке", бегают клянчить улучшения своего фатума. Такой вот затасканный поцмодерницкий прийомчег, набивший оскомину еще в шестидесятых прошлого века. К тому же непродуманный. Например, когда сценарист засыпает на клаве, нажав носом "е" и на экране: "еееееееееееее", то персонаж "зависает" и произносит "еееееееее". А когда сценарист отдыхает от написания сценария, персонажи почему-то не "любая фигура замри", а живут своей жизнью и даже наведываются к своему создателю в гости, устраивая скандалы и требуя перемены участи.
В общем, судя по этому фильму, Ван Вармердам — Ван Дамм для снобов.
Самое смешное, что параллельно вышел голливудский Персонаж с той же фабулой, но поизысканее обыгранной, поскольку создавался все-таки коллективным разумом, а не КСП-шником от кино. И за гораздо большие бабки. Впрочем, там своих, чисто голливудских "низводящих" полно. Так что "говна и сливок" в обоих фильмах примерно поровну.
Тема "маленького человечка" занятно переломилась напополам в кинокартине Алекса Ван Вармердама.
