В главных ролях: Эдисон Чен, Сара Мишель Геллар, Эмбер Тэмблин. В ролях: Тереза Палмер, Дженифер Билз.
Интересные факты о фильме:
- кряхтящие звуки ползающих чувих делали при помощи расчесок.
- для режиссера Такаши Шимицу это уже шестая версия "Проклятья".
- помимо многочисленных "Проклятий" в фильмографии Шимицу числится довольно мутный фильм ужасов "Маребито", главную роль в котором исполняет звезда японского андеграунда, режиссер Шинья Цукамото
Единожды порожденное зло будет орудовать вечно. Примерно с таким слоганом картина вышла на экраны и такому же тезису она дидактично следует, начиная еще с японского оригинала (режиссер Такаши Шимицу не сбивается с курса и уверенно чувствует себя как в Японии, так и в Голливуде). Вероятно, это грозит появлением очередных серий "Проклятия"… до тех пор, пока публика не начнет относиться к "злу", регулярно появляющемуся на экране, как к чему-то обыденному, привычному, вследствие чего перестанет отстегивать бабосы; и до тех пор, пока мрущие как мухи персонажи не исчерпают запасники голливудской молодежи. Но разве ж это когда-нибудь случится? Фильм ужасов, сделанный коренным японцем, — это зеркальная маска анекдота. В том смысле, что одну и ту же побасенку можно втирать дважды, и все равно будет страшно... Ну или смешно, в зависимости от смешливости отдельно взятого кенозрителя. Мне, например, кратковременно, но периодически было страшно. Да и как тут не стремануться, если из-за угла на тебя что-то неожиданно напрыгивает. "Проклятия" стоят ровно на двух слонах: первый слон — звуковые эффекты (резкое, оглушающее нарастание звука + удачная находка первого фильма, скрежет "сломанной челюсти" вперемешку с "хрипом, вырывающимся из горловины свернутой шеи"), второй слон — внезапность появления (например, бледной детской хари). Внезапность появления, оно же выскакиванье из-за угла, считается в синематографе дурным тоном (спросите у ныне покойного Хичкока, например), но тем не менее, этот фокус работает, поэтому "Проклятий" может быть сколько угодно много.
Последний раз я смотрел в кинотеатре хоррор лет 15 назад (страшно подумать! Кстати, это был фильм американизированного венгра Тибора Такача "Я, сумасшедший"). "Проклятие 2" замечательно канает именно в кинозале. Просто потому что звук там хороший. Но можно повтыкать в эту херню и дома, если у вас неплохие колонки. Но в кинотеатре круче. Сколько там динамиков? 16? 24? 99? Любой вариант окажется неправильным, потому что в паре рядов от меня сидела девица, которая зачастую визжала так, словно это ей сворачивают шею, и тем самым увеличивала любое количество динамиков ровно на 1. Правда, мешали ее подруги, которые втолковывали своей товарке: "Заткнись, дура!" Это минус. А еще бОльшим минусом оказалась другая девчонка, сидящая всего через два кресла от меня. Когда три девочки, персонажи фильма, взошли на чердак проклятого дом, полусожженного еще в прошлой серии, внимательная зрительница обратила внимание на идеально отдраенную пемолюксом дверную ручку, словно ввинченную добросовестным столяром-волонтером за три минуты до их прихода. На такие косяки я уже давно привык не обращать внимания, но зрительница обратила на этот косяк внимание всего зала, пусть и почти пустого. В том числе и мое внимание. Поэтому в просмотре фильма ужасов в кинотеатре есть как свои плюсы, так и минусы (в основном, минусы — потому что полюбэ это не сравнится с сюжетной канвой рассказа Себастьяна Жапризо, в котором хоть один настоящий зритель да помирал, распиленный циркулярной пилой из "Техасской резни" или расстрелянный из крупнокалиберного пулемета, как в "Кинг Конге). Ну и еще, в качестве плюса. Понравилась мне шутка пацана, который по окончанию сеанса сказал своему приятелю: "Тебя что, зло захавало, раз ты потащил меня на такую хуйню?"
Отмечу, что сценарист Стивен Суско основательно нахалявил, плодя эпизоды, идентичные тем, что были в первом фильме. Ну ладно черные волосы (как никак фирменная примочка "Проклятия" и вообще всего японского хоррора)… но белые сосископодобные пальцы появляются в кадре неоправданно часто и постоянно норовят схватить за шею бедных тинейджеров, а также тех, кому за 16 (вместо того, чтоб прихватить их ну например за ягодицы, притом, что намек был сделан в самом начале фильма, когда по сюжету школьницам пришлось укоротить свои юбчонки). И слишком часто появляется в кадре зловещее одеяло — символ уже не столько кошмара, сколько хентая, причем символ достаточно бесполезный, потому что неизменно отправляет любого более-менее возрастного российского поклонника фантастики к лентелефильмовскому спектаклю по комедийному рассказу Роберта Шекли "Планета №5". Конечно, режиссер Такаши Шимицу всякий раз пытался изловчиться, передвигая на 20 градусов то левее, то правее оператора с его кинокамерой, фиксирующей, например, "белую начинающую женщину в душевой кабинке", но выглядит это достаточно натужно.
Не на пользу фильму пошло и увеличение количества действующих персонажей, а также проникновение зла на американский континент. В первом фильме была только Сара Мишель Геллар — и этого оказалось достаточно. Второй фильм становится слишком калейдоскопичным, главный герой попросту отсутствует. Эпизоды по отдельности — одинаково хороши (в смысле, по-хорошему жутковаты, а самый жуткий — перефраз антониониевского "Фотоувеличения" (Blow Up), но в целую картину они не складываются. В отличие от первого американского "Проклятия", не говоря уже о "Звонке" (как американском, так и, тем паче, японском) интрига в "Проклятии 2" отсутствует. Вернее, она как будто бы обрисовывается в середине фильма, но практически моментально исчезает… И снова начинается тупая вереница ужосов. А это уже зло.
Америке как "плавильному котлу наций" пристало выпускать фильмы, подобные "Проклятию 2": брать каждой твари по паре, подвязывать модными верёвочками и выставлять в свет очередного мертворождённого гомункулуса. Зрителю же оставляется горшая доля — собирать конструктор, детали для которого взяты из разных наборов и, промучившись полтора часа получать сооружение, которое даже положеньями абстрактного экспрессионизма не оправдать.
Верно сценарист хотел потешить не столько зрителя, сколько своё самолюбие. В итоге получился бессвязный избыточный сценарий, перегруженный лишней информацией. Например, главная героиня (Одри Дэйвис в исполнении Амбер Тэмблин) имеет психологическую проблему — её кажется, что мать любила сестру больше, чем её, в итоге героиня выросла неуверенной в себе, инфантильной, с широко раскрытыми глазами. Сестра же (Карен Дэйвис в исполнение Сары Мишель Геллар, главной героини первого "Проклятья") наоборот, выросла уверенной в себе женщиной, не побоявшейся уехать на заработки в Японию, где она и гибнет в первые же десять минут фильма. Перед отъездом сёстры поссорились — Одри необоснованно обвинила Карен в том, что мать любит её больше, за что и мучается поныне. Но вот беда — в фильме это нигде не выстреливает. Психологическая подоплёка данной истории нужна как собаке шлея под хвост, она не несёт никакой нагрузки. Для того, чтобы героиня вошла в проклятый дом и закричала "ах ты гадина, отдай мою сестру" вовсе не требуется наличия психологической раны.
Другая, американская, линия. Там отец приводит в дом новую жену. Его сын воспринимает новую маму в штыки, и как следствие вьётся около сестры и ведёт себя подозрительно (например ночью при малейшем шуме выскакивает на лестницу посмотреть чего там происходит — и это в Чикаго — городе Аля Капоне, Данилы Багрова и сериала "Скорая помощь"!!!). Прекрасный психологический замес для лепки кенобатона в стиле "Мачехи". Вот только "Проклятью 2" от замеса ни горячо ни холодно. Всё равно все гибнут в конце фильма абсолютно безо всякой связи с взаимоотношения внутри семьи. Зачем надо было огород городить — остаётся тайной. Возможно сценарист пытался так раскрыть характер персонажей, вот только зачем их раскрывать, если единственное что делают персонажи — сначала пугаются, потом мрут? Чтоле смотрячи на гибель девушки с психологическими проблемами или мальчека с психотравмой мы будем им больше верить или больше понимать? Фиг там! Есть у тебя богатая внутренняя жизнь, нет — призракам по-барабану, а зрителю и подавно.
Ещё один забавный момент. В фильме присутствует персонаж по имени Исон. Он проводник, трикстер. Его роль — вести Одри через фильм, учить, наставлять и информировать о рассказанном в первой серии, которую она очевидно не видела. Наконец его задача банально помогать передвигаться нашей героине по Японии, потому что та в японском ни в зуб ногой. Как же становится страшно за здравый смысл сценариста, когда Исон в середине фильма гибнет, и режиссёру приходится совершать кульбиты, чтобы действие могло двигаться вперёд. А именно: героиня, которая по-японски твоямояне понимай, потому что она обычная американская девушка, запросто едет одна к чёрту на куличики в глухую японскую деревню. Как ей удаётся сесть на нужный поезд, а потом на нужный автобус — неясно (вернее по версии создателей фильма она заглядывает в какую-то бумажку и сразу у неё всё получается — не иначе масоны помогли). Однако не в этом главная беда, а в том, что когда она приезжает в глухую деревню, и начинает украшать картину драматической физиогномикой, оказывается, что мать главного призрака — полусумасшедшая экзорсистка всю жизнь прожившая в глуши — разумеется отлично шпрехает помериканске (при том, что в центре Токио в больнице этим недугом никто не страдает). Ха-ха.
Однако за очевидной сценарной глупостью сокрыт изощрённый фокус — удалив из фабулы трикстера, создатели отрезают фильму все японские корни! Теперь героине приходится бороться с призраками не посредством местных кадров и мощи японской фольклористики, а исключительно своим американским умом. То есть против иррациональных сил выходит типическая героиня слешера. На лицо попытка решить местные проблемы федеральными методами. Думаю, лишь то, что режиссёром оказался японец помешало пересадить утлый кораблик фильма на среднезападные рельсы, устроив в проклятом доме финальную битву на ножах. Амеркианский хеппи-энд был заменён традиционным японским сюрным безумием, в котором героиня оказавшись в прошлом в день икс повторила подвиг Матросова и широким православным жестом заменила Каяко, главную призрачиху в самый момент её убийства, став т. о. новым призраком. То бишь налицо передача эстафеты — японский призрак обретает американскую прописку и, разумеется, манят его теперь пески Пасадены, а не каменные джунгли Токио.
Создав такую сюжетную мешанину, сценарист не мог не запнуться на призраках. Они вышли нелепыми, жалкими и бессмысленными. Вместо того, чтобы целеустремлённо мочить людей они тратят все свои силы на то, чтобы выполнить свой долг повыпендрёжней, повыгоднее преподав себя в кадре. По законам фильмов ужасов, у главного злодея должен быть излюбленный метод убийства, или какая-то схема, иначе — косяк или неуважуха. Наши призраки не имеют ни того, ни другого. Одних они утаскивают в зеркало, других в куртку, третьих опутывают волосами и те умирают от отвращения, четвёртые просто трагически гибнут в фотолаборатории — никакого даже намёка на систему!!! Глядучи фильм слешерные маньяки должны от ужаса в гробах крутиться! Дальше-больше, они, эти кровожадные, обсыпанные мелом зомби, во имя сценарных ляпов готовы почему-то оставлять иных персонажей в живых до самого конца, хотя очевидно, что ничто не удерживало их оттого, чтобы порешить жертву ещё в титрах! Ладно там в "Крике" или "Я знаю что вы сделали прошлым летом" злые силы никак не могут поймать главную героиню, потому что та умна, изворотлива и девственна! Но в "Проклятье 2" бестии вездесущи, а герои тупы, безвольны и испорчены! Ц-ц-ц, не к лицу вездесущему существу эдакая избирательность!
Ничем кроме позёрства и фраерства не объяснить почему вместо того чтобы помыть посуду и уничтожить весь мир, они нудно возятся с кучкой подростков (к слову, оглашая своё появление треском, мило позаимствованным из кенофильма "Дагона"). Ну и самое ужасное, что они напугать толком не могут. Суются неожиданно в камеру под тревожную музыку — вот и весь трюк. Поначалу это забавляет, а потом раздражает. Впрочем "куй железо, пока горячо" — как говорил их дорогой шеф Лёлика Козодоева. Фильм именно эту задачу и выполняет. На волне успеха первого "Проклятья", плюя на здравый смысл создатели колбасят широкий метр ради длинного рубля.
Единственно, что интересно в данном фильме, это то, что он представляет собой переломный момент на пути адаптации Америкой японского хоррора. Фильм столь избыточен и нелогичен, ещё и потому, что он гибрид — уже не японский хоррор, но ещё и не американский фильм ужасов. Сценарист неуверенно тыкается в потёмках рождения нового жанра. Японщина во многом преодолена — уже не чувствуется дыхания фольклора, и призраков нельзя рассматривать в традициях синтоизма, более того они передают свою вахту, вовлекая в древние культы американскую диаспору. Ирреальность, чуждость европейскому сознанию, царившая в том же "Звонке" трансформирована в неуверенный сюрреализм и любование смертью, отсылающее к "Пунктам назначения". Призраки теперь не пугают "просто так", они метят на мировое господство, расползаются по миру, причём способ их распространения взят из европейской традиции — героиня, занёсшая призраков в Америку — явно действует не без оглядки на Дракулу (вернее его прихвостня Р. М. Ренфилда) или любого другого засланного казачка, которыми полнятся фильмы о зомби или о пришельцах (тот же "Факультет").
И наконец, самое главное. Несмотря на все сценарные огрехи и хронический эклектизм, расползающийся в лоскутность, фильм по-своему крепко снят и держит в напряжении. И мысли подобные моим рождаются уже после просмотра. Когда ты выходишь из пустого кинотеатра и понимаешь, что ни одно ружьё-то не выстрелило. Ну и нах их было тогда их вешать, — недоумеваешь ты, и тут видишь мокрую прядь японских волос под ногами... Берегитесь себя, ваш Нгоо.
Я пришла в кинотеатр, устроилась в кресле и обнаружила, что являюсь единственным посетителем. Больше никто на сеанс не пришел, поэтому, когда выключился свет, мы остались наедине с чудовищами с большого экрана и ошметками поп-корна. По-моему, идеальная и на практике редко достижимая обстановка для просмотра фильма ужасов. Но — вот ведь черт — меня не пугают вопящие дурным голосом японские женщины, покрашенные синим дети и старые дома. Наверное, проблема в том, что я сама недавно переехала на съемную квартиру, и пучки черных волос, выковыриваемые из стока, — это обыденность, а не Ужас. До тех пор, пока на экране мелькал вызывающий томление профиль Эдисона Чена, я еще держалась, но потом заснуть мне мешал только доносящийся изо всех динамиков скрипучий штробас.
Честно говоря, упорство Шимицу, снимающего один и тот же фильм шестой раз подряд, мне кажется наказуемым. То ли это скромное усердие японского труженика, не замахивающегося на большее, оттачивающего свое умение на мелком, то ли жажда выжать лимон до последней копейки. Особенно позорно для Шимицу то, что его японские коллеги справляются с задачей испуга граждан намного лучше. После "Звонка" Накаты я едва не намочила штаны, а Шинья Цукамото одновременно способен и пугать, и восхищать, проявляя в голове черные протуберанцы. Шимицу же делает акцент вовсе не на страхе как таковом, а на том, что место — дурное, на том, что предки обозначали словом порча. Название "Проклятье" не отражает этого медленно растворяющегося на мокрой бумаге кровяного отпечатка и фотографий злых духов, текущих черной дрянью через край. Curse, выделенное красным вначале фильма, — это именно порча, потому что проклятье можно снять, злых духов изгнать, а порча — это плесень, распространяющаяся вне логики. Вот эту гниль, трупное предопределение и пытался изобразить Шимицу.
Удалось ли это ему? В плюсы следует записать оплывшее лицо и плохо накрашенные губы с замазанным прыщом у одной из главных героинь. Вены и складки на телах у школьниц в душе. Они должны сигнализировать о том, что все это — происходит, что ужасы таятся в быту, где непричесанные матери сипят в кислородную маску, а девушки в одеждах с рынка расследуют причины самоубийства своих сестер. Быт сам по себе ассоциируется с порчей, он так же незаметно отравляет существование. Одна засорившаяся раковина способна нагнать беспросветности сильнее каких-нибудь призраков. Следуй Шимицу своей линии, и ему бы удалось снять тошнотворное кино, после которого хотелось бы умереть, выбежать из зала. Но он добавил каноны американских блокбастеров, где глупые крутые школьницы обижают глупых новичков, а папа мальчика приводит в квартиру новую женщину. И эти образы, полные пластмассового света, его заплесневелый мрак с легкостью победили.
Самые страшные моменты связаны со звуком, а не визуальными образами. Но после шуток вроде "А вот же они" даже звук теряет свою власть, напоминая вокальные упражнения. Стремление расширить границы страха, открыв призракам двери во внешний мир, потерпело, по-моему, фиаско. Ужас "Звонка" состоял в том, что ты, именно сейчас, во время просмотра фильма, тоже знакомился с содержимым зловещей кассеты. А семья призраков по соседству меня напрягает ничуть не больше, чем алкаши, вопящие сверху дети и мужик с караоке слева.
У любого нормального режиссера есть свои фанаты, а отношения режиссера с фанатами вещь куда более странная и загадочная, чем даже пресловутый тантрический секс. Фанаты всегда нутром чуют любое неловкое движение своего режиссера и готовы обычно реагировать на него мгновенно и без всяческий размышлений о последствиях.
Что может сказать о шестом “Проклятии” человек, который любит творчество Шимизу уже много лет? Он видит, что с самой первой сцены Шимизу взял в руки кисточку и лобзик и собирается теперь ремонтировать собственное детище.
А зачем Шимизу это делает? Исключительно для того, чтобы повыгоднее его продать и благополучно срулить после этого в теплые страны. Одним словом,“Проклятие 2” — это идеальный косметический ремонт для всего жанра “азиатского хоррора”, исполненный при этом главным мастером всего этого явления. Назло всем голливудским “таджикам” и “молдаванам”.
Дело в том, что все азиатские хорроры четко делятся на две категории. Фильмы, где в качестве главного источника страха доминирует главный сюжетный гиммик, и фильмы, где в этом качестве доминирует сама атмосфера атмосфера. То бишь сюжетный костяк против сюжетного мяса. Самый известный пример первой категории — “Звонок” Хидео Накаты. Самый известный пример второй –“Проклятье” все того же самого Такаши Шимизу.
В принципе, все вышесказанное прекрасно относится ко всему жанру хоррор без оглядки на национальные особенности. Поэтому давайте посмотрим на то, из чего проще делать нормальные хоррор-франчизы? Из сюжетного костяка или из сюжетного мяса? Практика показала, что можно, разумеется, из обоих, но только из костяка это делать гораздо проще и перспективнее. Для примера, в новой истории про Фредди Крюгера с улицы Вязов гораздо проще пожертвовать улицей Вязов, чем самим Фредди Крюгером.
К моменту начала сьемок шестого “Проклятья” стало известно, что Шимизу из франчизы уходит. Следовательно, уникальную атмосферу японского саспенса делать будет более некому. По этой причине режиссер Шимизу и сценарист Саско получили от продюсера Рэйми уже в начале работы над картиной серьезное партийное задание. Придать франчизе за 80 минут такую форму, после которой заниматься ей вполне смог бы любой среднестатический голливудский ремесленник.
Шимизу и Саско с заданием отлично справились. Во-первых, они четко разложили по полочкам предметы, которых надо бояться (женщина, ребенок, кот), и тут же придумали четкую систему аргументов, почему именно их надо бояться. Во-вторых, они наконец сконцентрировали все большое зло франчизы в одном персонаже — мертвой Каяко. В третьих, они гармонично перевели экзистенциальный ужас франчизы с японского на общечеловеческий быт, поэтому продолжение картины отныне сможет разворачиваться где-угодно за пределами Японии. В-четверых, они впервые за шесть фильмов создали иллюзию того, что зло может быть побеждено. Создали только для того, чтобы еще раз подчеркнуть тот факт, что оно непобедимо. В-пятых… В-шестых… В седьмых…
Одним словом, Шимизу и Саско поставили кино, смотреть которое уже не просто страшно, а до тошноты страшно. Страшно не от того, что на тебя прыгают из-за угла или рычат из труп парового отопления, а уже потому что ты знаешь о том, что зло непобедимо. И оно, кажется, идет к вам…