Награды: 1989 — лучшая художественная постановка — Данило Донати (Приз Давид ди Донателло, Приз национального синдиката кинокритиков Италии).
Интересные факты о фильме:
Фильм был смонтирован в разных версиях, вышедших в разных странах; три основные версии имели длину 104, 133 и 150 минут. На самом деле, были и другие, но мы не стали указывать их в "продолжительности фильма", потому что это не цирк, а серьёзный сайт о кино.
Телефильм 2002 года с аналогичным названием тоже повествует Франциске Асcизском, но никакого отношения к этому фильму не имеетВерсия для печати
Фильм Лилианы Кавани о Франциске Ассизском смутил меня еще на этапе обложки, с которой глумливо ухмылялся, прикрываясь хламидой, Микки Рурк. На основателя ордена францисканцев он никоим образом не походил, а напоминал мне порнофильм "Монах". Ждать от Лилианы Кавани, автора "Ночного портье", настоящей драмы, пути становления человека было бы наивно, а потому скомканное начало, где похожий на пирата Рурк улыбается, словно в "Дикой орхидее", и изображает сына богатого купца, меня не удивило. Однако чем дальше продолжался фарс, тем сильнее становилась аналогия между кричащими: "Что ты делаешь? Ты же сошел с ума!" родственниками и мной, зрителем. Когда-то должна была наступить точка, после которой Микки Рурк должен был бы преобразиться, а он становился все более блаженным, переходя на какую-то иную линию бытия. Это давление настолько велико, чтол ближе к концу ты сдаешься — и веришь, что ощущения Франциска от бога. Чувства плавают от желания немедля выключить бредящую Кавани до размышлений о том, насколько сильно притяжение личного примера человека, какие бы странные вещи он ни делал. Естественно, это не те мысли, которые должны возникать при жизнеописании такой фигуры, как Франциск Ассизский, но такова суровая реальность.
Несмотря на глуповатую восторженность, некоторую гомоэротичность и невероятную плоскость женского персонажа Клары, единственной женщины в сформировавшемся около Франциска братстве, а также всех остальных персонажей, в картине присутствует некий дзэн. Он начинает проявляться где-то с середины, когда в поступках подозрительно ухмыляющегося Микки Рурка, обнимающего нищих, проступает выпуклая закономерность привлекать к себе людей. Те, кто видят путь Франциска, раздражаются, ругаются, но забыть его не могут. И тут-то и посещает мысль о том, что труден лишь первый шаг по доселе неопробованной стезе, а дальше за тобой захотят пройти целые толпы. Эта единственная мысль (а также энциклопедический интерес) и не дала выключить фильм. Отдельный недостаток "Франциска" помимо его общей нелепости — это неумелая фрагментарная подача. Повествование ведется от лица последователей, первых учеников Франциска, но вместо полной картины мы видим суховатые отрывки, перемежаемые улыбками и необъяснимым восторгом. Думаю, Лилиане Кавани не помешало бы ознакомиться с "Расемоном", что ли, чтобы обеспечить связность, целостность.
Бонусом фильма является то, что в нем снимается молодая Хелена "Марла" Бонэм-Картер. Однако те, кто воспряли духом при этом имени, будут разочарованы — на долю Хелены остались трогательные взгляды, больше подошедшие бы Вайноне Райдер. Образ Клары, которая была единственной девушке в ордене, состоявшем из мужчин, оказался на редкость сухим. Кавани удалось сотворить настоящий унисекс, в котором о любви только говорят, но не показывают ее ни жестом, ни взглядом, ни действием. Т.е. это ситуация, когда любовь ко всем означает любовь ни к кому. Пафос происходящего, Помощь Нищим и так далее, подкрепляются действием плохо. "Франциск" вызывает ощущения еще слабее, чем "Последнее искушение Христа" Скорсезе. Нельзя сказать, что взгляд на Христа, который предложил Скорсезе, был симпатичен, но он был нов, его Иуда был просто плевком, его Иоанн — дремучим пророком, вышедшим из язычества. "Франциск" же вообще ничем не удивит.
Однако было бы неверно сказать, что в фильме нет ни одного выступа, за который можно зацепиться. Почему же, есть сцена, где Франциск порицает смеющихся горожан, говоря: "Над чем вы смеетесь? Над тем, что человек хочет стать святым?". Пожалуй, достаточно было оставить одну эту фразу и не заставлять Франциска поворачиваться в гробу в течение эн минут.