В главных ролях: Марчелло Мастроянни. В ролях: Анита Экберг, Анук Эме, Ивонн Фюрно, Магали Ноэль, Ален Кюни.
Награды: МКФ в Каннах — "Золотая пальмовая ветвь". "Оскар" — лучшие костюмы в черно-белом фильме. David di Donatello Awards — лучший режиссер. Синдикат итальянских киножурналистов — лучший сюжет, актер (М.Мастроянни), художник. National Board of Review, USA — Top Foreign Films. New York Film Critics Circle Awards — лучший иностранный фильм..
Интересные факты о фильме:
В год выпуска фильма в прокат Католическая церковь восприняла соответствующий эпизод как пародию на идею Второго пришествия Христа; эта сцена и весь фильм в целом были осуждены газетным органом Ватикана "L`Osservatore Romano" в 1960 году. В Испании в 1975 году этот фильм был вообще запрещен к показу вплоть до смерти Франко в 1975 году.
Благодаря этому фильму появился термин "папарацци", производный от Папараццо, имени друга фотографа Марчелло. Причем в итальянском языке "папарацци" — форма множественного числа. Термин "папарацци" был придуман самим Федерико Феллини. "Paparazzo" означает "воробей" в одном итальянском диалекте (в нормальном варианте "воробей" звучит как "passero"). Феллини объяснил, что прыжки фотографов и их суета вокруг знаменитостей напоминает ему повадки воробьев.
На эту роль продюсеры активно навязывали, известного американского актера Пола Ньюмена, но Феллини, не мог пригласить на эту роль артиста с международной известностью. Поэтому он и сказал Мастрояни: "Ты нужен мне, потому что у тебя обычное, ничем не примечательное лицо". Это объяснение повергло в шок Марчелло, но тем не менее, пораженный отказом от Ньюмена, а так же зарисовкой сделанной режиссером о герое Марчелло в сценарии он согласился. Другим кандидатом, которого навязывал режиссеру Дино де Лаурентис, был Жерар Филип.
В роли Штайнера Феллини видел Генри Фонду, но в данном случае отказался уже американец. Двумя другими претендентами стали Ален Кюни и Энрико Мария Салерно. Пьер Паоло Пазолини посоветовал взять Кюни.
Знаменитая сцена в фонтане Треви была снята в марте. По словам Федерико Феллини, скандинавская актриса Анита Экберг стояла в холодном фонтане по нескольку часов безо всяких проблем.
На вопрос, откуда взялась идея фильма, Феллини ответил, что всего за год мода сделала римских женщин похожими на "огромные цветы". Это его и вдохновило (по-крайней мере, на создание увеличенных костюмов).Версия для печати
Забавно, но когда я посмотрел "Сладкую жизнь" впервые, фильм меня совсем не впечатлил. Это было давно, мне тогда было 17 лет. Примерно в том же возрасте, или чуть раньше, я прочел сценарий. Сценарий тоже меня совсем не впечатлил. С тех пор я болтал со многими киноманами и просто зрителями, и почти все говорили, что "фильм – занудный", "неинтересный", "с чего это он считается шедевром?" и т.д.
Недавно я пересмотрел "Сладкую жизнь". Даже, признаюсь, впервые досмотрел ее до конца. Фильм поразил меня. Наверное, это было важно – прожить несколько дней вместе с Марчелло Рубини, героем киноленты, чтобы в финале фильма понять, что ничего не меняется в жизни. Этот опыт открывает двери к подлинному пониманию фильма Феллини.
Феллини наступил на горло собственной песне и сделал 100% (даже 150%) жирный коммерческий продукт. Может быть, он всегда стремился к этому, – не знаю. При этом он нисколько не утратил собственного стиля. Более того, "Сладкая жизнь" стала его визитной карточкой. Трогательные, милые, забавные, сентиментальные, очень популярные киноленты "Дорога", "Маменькины сынки" и тем более "Ночи Кабирии" по сравнению со "Сладкой жизнью" кажутся сырыми, экспериментальными.
Текучий фильм Феллини наносит двойной удар. Даже мне, не слишком осведомленному, да и не слишком умному зрителю становится очевидным, что Феллини, якобы осуждая стрекозиное, бездумное, богемное бытие, наступившее для многих итальянцев во время экономического бума, на самом деле упивается восхитительной легкостью и чувством свободы. Фильм снят на рубеже 60-х, накануне психоделической, сексуальной и прочих революций. Оттепель всего и вся захлестнула всех и вся. Эти ласковые брызги коснулись даже Советского Союза, – вспомним фильм Хуциева "Мне двадцать лет", в котором главный герой отреагировал настороженно, даже испуганно на внезапно нахлынувшее на него ощущение свободы, широких и неприятно пугающих возможностей, открывшихся перед ним.
Герой феллиниевского фильма, журналист Марчелло Рубини, – аватар журналиста будущего, невероятная ролевая модель, на которую впоследствии будут равняться все уважающие себя журналисты (а фамилия Папарацци, – так зовут фоторепортера, коллегу Марчелло, – и вовсе станет нарицательной).
Марчелло – журналист, который ничего не пишет. Мы практически не видим его за работой. Он не взрывает мозг обывателю, он не занимается разоблачениями "режимов", он не проникает, рискуя жизнью, в запретные зоны. Словом, он является антиподом того героико-романтического образа журналиста, который до той поры старательно пестовался кинематографом.
Марчелло просто тусуется. Это и есть сладкая жизнь. Подержать за ручку экзальтированную американскую звезду, прыгнувшую в фонтан, с грустной, снисходительной улыбкой попытаться ее поцеловать, — вот новый образ "прожженного", но в душе сентиментальнонго журналюги, понимающего, что почём в этой жизни, и оттого смотрящего на жизнь снисходительно. Жизнь сладка, оттого что быстротечна. Нет времени объяснять, нет времени на рефлексии. Увидеть всё, что красиво, что блестит и переливается, — и умереть от сладкой горечи, восторга и инфаркта.
