Парень и девушка идут по скрепленным бревнам, которые еле покачиваются в тихой воде залива. Доходят до края, до деревянных торцов этих солидных строительных бревен. Парень пытается девушку поцеловать, а она – этакая недотрога – вырывается. Он внезапно швыряет ее в воду. Девочка фыркает, отплевывается, жалобно кричит: "Я не умею плавать!". Парень молча на нее смотрит. Когда она пытается ухватиться за бревно и вылезти из воды, он небрежным движением ноги сталкивает ее руку. Долго смотрит, как она бултыхается, потом разворачивается и неторопливо идет по бревнам назад, – на берег. Девушка по-собачьи плывет за ним. Пытается с ним примириться. Он раз за разом вдумчиво спинывает ее руки. Но все-таки, наконец, позволяет ей подняться на бревно. И тогда девушка беспрекословно отдается парню.
Эту впечатляющую сцену впервые я лицезрел совсем недавно, прошлым летом. Она была включена в документальный фильм из серии "История кино", выходившей в середине 90-х. В данном случае речь шла о японском кино, и про японское кино рассказывал Нагиса Осима. Он рассказывал последовательно, обстоятельно, старательно, как и полагается японцам (сравните его серию, например, с серией про русское кино, которую делал Сельянов, или, тем более, с годаровской серией!). Впрочем, серию Осимы я смотрел будучи бухим вхлам и почти ничего не помню. Ничего, кроме того отрывка, в котором парень разводит мокрую девушку на секс.
А теперь вдруг оказывается, что этот фрагмент принадлежит фильму "Повесть о жестокой юности", который сам же Осима и снял!
Молодежная драма "Повесть о жестокой юности" снята, конечно, по следам той волны, которая охватила мир благодаря успеху голливудских лент с Марлоном Брандо и Джеймсом Дином. Проницательные голливудцы в середине 50-х сделали ставку на юную аудиторию и не проиграли. Причем эти фильмы (за исключением ранних, "пробных", типа "Дикаря") были цветными, широкоэкранными, – все было предназначено для того, чтобы уделать главного врага – телевидение, вылезшее как черт из табакерки. Тщательное внимание кинематографистов уделялось и выбору темы. Например, телевизор не мог достойно воспроизвести яркие блокбастеры на историческую тему. Но не воспроизводил он и "молодежный жесткач", поскольку все телешоу были ориентированы на семейную аудиторию.
Голливудские молодежные фильмы, снятые в жанре "драма", имели успех. Вскоре откликнулись другие страны. Например, Британия ответила черно-белыми фильмами типа "Оглянись во гневе", который был осторожно сделан по следам популярной театральной постановоки. Даже в соцлагере стали снимать молодежные фильмы. В Польше вышел на экраны острый "Пепел и алмаз" Вайды, а в СССР – искусственный, зато зрелищный и романтический фильм "Неотправленное письмо" Калатозова (другой молодежный фильм, гораздо более адекватный реальности и на голову превосходящий любые западные и восточные аналоги, – "Мне двадцать лет" – лег на полку).
Японец Осима снял фильм "Повесть о жестокой юности" (заметьте, широкоэкранный), в котором старшеклассница знакомится с прикольным студентом, бросает отчий дом и начинает жить якобы взрослой жизнью. Фильм выглядит резче, чем западные прототипы, но, безусловно, равняется на них.
Спустя 50 лет фильмы про молодежь превратятся в фильмы для школоты и завоюют мир.
Мор:
Рецензия на фильм "Повесть о жестокой юности"
Поразительно, как успешные для своего времени вещи могут устаревать всего через несколько десятилетий. Сейчас одолеть "Повесть о жестокой юности" крайне непросто, потому что фильм не нов, не шокирует, оставляет депрессивное впечатление и мало что может открыть. Нагиса Осима с "Повести..." начал свой старт, кульминацией которого стала "Империя страсти". Но для зрителя, хорошо знакомого с бесконечными историями жестокости, захлестнувшими Японию чуть позже, этот фильм — источник скуки. Осима всегда стоял особняком среди режиссеров-безумцев японской "новой волны", потому что был чересчур пресен. Нет откровений и здесь. Школьница с трудом избегает изнасилования с помощью бойкого пацанчика, который затем нехитро принуждает ее к сексу — приказ, харизма бандита. Чуть позже отношения завязываются снова из-за грозящих девушке сутенеров. Вскоре девушка бросает школу, беременеет, а живет пара на средства от шантажа. Кто-то ходит на демонстрации, а кто-то — полностью теряет иллюзии.
Показывать кино о тяжелом быте и отсутствии прекрасной любви-доверия без дополнительных идей или прозрений — это принуждение людей к мазохизму. При этом в "Истории жестокости" кроме мысли о потере мечтаний и будущего среди молодежи нет ничего, что оправдало бы просмотр.
Дмитрий Савочкин:
Из жизни молодёжи, ведущей антисоциальный образ жизни. Ну и так далее.
Девочка Макото — групая девочка. Ей захотелось взрослых развлечений, и вот, на неё уже напал вполне взрослый мужчина, передовик производства, возможно даже член партии. Но тут ей на помощь приходит парень Киёси. Нам сначала кажется, что он хороший мальчик — спас девочку от изнасилования, и не изнасиловал сам. Но уже в следующей сцене он изнасиловал её сам, и мы понимаем, что он не такой хороший мальчик, как нам показалось поначалу.
Дальше весь фильм персонажи движутся вниз по скользкой дорожке. Почти такой же скользкой, как заезд в мой двор. У нас тут вчера, если кто не знает, выпала месячная норма осадков, и сегодня в сугробах всё лежит таких, что если идти без снеготупов, то можно провалиться так, что тебя только весной откопают. Вернее, уже летом. Сейчас весь весна. Но я отвлёкся.
Так вот, весь фильм персонажи идут по скользкой дорожке. Сначала связываются с хулиганами. Киёси с ними подрался, и почти победил. И главный хулиган говорит: "ты смелый пацан", ну и так далее. Только Киёси теперь должен ему денег, говорит хулиган. И тогда Киёси и Макото начинают грабить доверчивых простофиль. А потом начинают заниматься сексом и даже аморально сожительствовать. А потом начинают беременеть. А потом начинают делать подпольный аборт. А потом начинают сидеть в КПЗ за совершённые проступки. А потом, короче, всё заканчивается печально.
Довольно плоская бытовая история из жизни социальных низов Японии 50-ых годов. Страна восстанавливается после войны, студенты живут в каких-то деревянных хибарах и работают на лесозаготовках. В обществе сильны патриархальные настроения, о сексуальной революции ещё никто не слышал. Ну и так далее. Хтоническую силу в картине олицетворяют подвальные мафиози, которые могут выставить лоха на бабло, ну и так далее. Ну и так далее.
Возможно, в своё время фильм открыл ханженскому японскому обществу глаза на некоторые явления, но сегодня смотреть его невозможно, до такой степени всё это уже было видено-перевидено. Чем всё закончится — ясно уже минуте на 20-ой.
Парень и девушка идут по скрепленным бревнам, которые еле покачиваются в тихой воде залива. Доходят до края, до деревянных торцов этих солидных строительных бревен. Парень пытается девушку поцеловать, а она – этакая недотрога – вырывается. Он внезапно швыряет ее в воду. Девочка фыркает, отплевывается, жалобно кричит: "Я не умею плавать!". Парень молча на нее смотрит. Когда она пытается ухватиться за бревно и вылезти из воды, он небрежным движением ноги сталкивает ее руку. Долго смотрит, как она бултыхается, потом разворачивается и неторопливо идет по бревнам назад, – на берег. Девушка по-собачьи плывет за ним. Пытается с ним примириться. Он раз за разом вдумчиво спинывает ее руки. Но все-таки, наконец, позволяет ей подняться на бревно. И тогда девушка беспрекословно отдается парню. 
