Первая же мысль, пришедшая ко мне когда я, опустошённый и стреноженный впечатлениями сидел в пустоте кинозала своей комнаты была следующая. Как продукт совецкой эпохи я с младых ногтей грыз по телевизору гранит хранцузской комедии впитывая иконостас образов, созданных Фернанделем, де Фюнесом, Ришаром, Бельмондо, Депардье. До сих пор я с замиранием серца смотрю старые хранцузские комедии — они восторгают и восхищают меня лёгкостью, необязательностью, наконец, дурацкостью.
И хотя формально сериал про "Такси" лежит вполне в ложе своих предшественников он вызывает неудовольствие и скепсис. Причин тут может быть две — одна это убийство мифа о "Ля Бель Франс" — сумасшедшей галльской стране, родине Д'Артаньяна и графа де ля Фер. В "Такси" Франция больше не арийская страна. Фенотипические хранцузы находятся на задворках, о всех сторон сжатые арабами, неграми, ливанцами и пр. Конечно, Ла Бель Франс 20-го века создавали тоже сообща — армяне Прост и Азнавур, евреи Гинзбур и Леви-Стросс, выходцы из Расеи Роже Вадим и Роман Якобсон, болгарка Юлия Кристева, грузин Отар Иоселиани, испанец Луис Бунюэль превратили её в последний европский рубеж натиска американской культуры. Однако не смотря на сложное происхождение, та Франция оставалась глубоко европейской страной, она несла надежду, что с Европой ещё не совсем покончено. "Такси" предлагает нам иную Францию — суетливую и болтливую, как восточный базар. В этой Франции категорически не возможен Франсуа Перрен — альтерэго Пьера Ришара. Иоселиани в своих фильмах показывает изнутри новый Париж, демонстрируя поток жизни, смётший Париж старый. "Такси" уже воспринимает новые условия как данность, без малейшей рефлексии. Всё новое — это хорошо, но как жалко той, Франции детства.
Тут собственно кроется и вторая причина почему не катят "Такси" — банальный возраст. Не посмотрел я их в 5-15 лет, не вошли они в мой программный код и потому не воспринимаются как нечто своё, личное, подобное шмату сала, краюхе хлеба, внезапному порыву ветра на покосе, удою или отёлу... Крупнейший реформатор французского кино Люк Бессон вполне в духе Петра Первого слишком резко и безаппеляционно отказался от предшествующего опыта выстроив своего голема по американским лекалам. Вполне может быть, что это было необходимо, однако с другой стороны "хранцузский" кинематограф так или иначе всё равно был уничтожен, потому что бессоновская продукция — это не хранцузский фильм, сделанный на Хранции, это американский фильм сделанный на Хранции. География не изменилась, но вот с душой произошли необратимые изменения. Не смотря на то, что до сих пор "Такси" смотреть приятней, чем аналогичную американскую продукцию, это скорее инерция, чем набирание новой скорости. И когда белый пежо начинает превращаться в самолёт в воображении это затмевается аналогичной сценой превращения ситроена Фантомаса. Новые поколения, выросшие на "Такси" не поймут моего старческого брюзжания, потому что я — это тот мир, который вы потеряли...
В четвёртом "Такси" сюжет строится вокруг некого "суперпреступника", которого через Марсель экспортируют из Бельгии (на этом слове французы заученно улыбаются как мы улыбнулись бы при упоминании Украины:)) ) в Конго для строгого суда. Разумеется безмозглые марсельские полицейские не могут не попасть в просак, вернее в ловушку мегазлодея (который вообще слегонца отсвечивает Ганнибалом Лектором) — так закручивается в четвёртый раз спиралевидная пружинка внутреннего сюжетного моторчика, остановить который сможет неразлучная пара полицейского и таксиста, которые теперь счастливые отцы и имеют по очаровательному мальчику. А больше собственно сказать и нечего, иначе выдам вам все спойлеры:). Идите и смотрите!