Последний фильм мастера неторопливого кино многозначительных, взвешенных интеллектуальных диалогов Юджина-Эжена Грина, который сильно проигрывает предыдущим работам режиссера за счет того, что больше людей его интересует Лиссабон. Когда вырастаешь, начинаешь ценить города, места, сложившиеся ансамбли зданий, улочек, углов, света, а Грин в том возрасте, когда комфортное место для жизни, некий условный город мечты с залитой солнцем террасой или открытой ночью часовней вызывает сильные чувства, желание остаться. Любителям фильмов о городах можно порекомендовать "Португальскую монахиню" как медленный туристический гид, но поклонников искренности режиссера, рождающейся из театральных, странных фраз его героев, фильм оставит разочарованными. Казалось бы, все на месте — загадочная женщина, многозначительные позы, долгая фиксация на лицах, но выглядит все крайне искуственно.
Главная героиня — актриса, которая приезжает сниматься в фильме про монахиню, влюбившуюся во французского офицера. Сама актриса легко относится к мужчинам, ее романы неудачны, ее увлекает Лиссабон. В городе она встретит ряд случайных людей, который будет ее понемногу менять.
Лиссабон и впрямь хорош, но во-первых, в фильме слишком много самого Эжена Грина (в прямом, а не переносном смысле — он там режиссера играет), во-вторых, его ведущая актриса прекрасно делает большие глаза, изображающие глубокую душу, на камеру, но ей не веришь, в отличие от тех, кто играл у него раньше, в-третьих, он пытался повторить ход с пением из "Моста искусств", а дважды пронимать одним и тем же — дурной тон, это не работает. Если в "Мосте искусств" попытка певицы переступить через себя, чтобы создать что-то великолепное, трогает, ее муки очень остры, ощущаемы, то здесь все, что мы видим, — только маета, попытка пустой, не знающей любви души себя занять. Ощущение потери любви такое же, как у первого фильма Грина, где он необычно экранизировал "Воспитание чувств" Флобера.
Ощущение некоей бездушности фильма объясняется и потерянностью героини, но Грин намечает возрождение, изменение с помощью слащавого красавца, что совсем уж выглядит открыточно, и ярко-голубого моря. Оставив очередного красавца позади, актриса забирает мальчика-сироту. В общем, Грин вместо тончайшего кружева слов, сплетенных с его визуальной манерой, снял какую-то хуйню старческую отмазку. Самое ужасное — это общение актрисы с монахиней, где она как бы превращается в монахиню, а на самом деле выглядит ненатурально, глупо и немного стыдно. Надеюсь, он собой недоволен.
Единственное, что мне понравилось, — это фраза мужчины про отмену свидания. "Пойдемте в соседнюю комнату, я вас познакомлю" — и заряженный револьвер на столе. Эта фраза про свидание с револьвером крутится в голове, но никак не могу вспомнить, откуда она.