доходы от зарубежного проката запрещенного (на некоторое время) итальянской цензурой "Последнего танго в Париже" были так велики, что Бертолуччи смог взяться за эту дорогостоящую картину;
в 6-миллионный бюджет фильма вложились три американские кинокомпании: Юнайтид Артистс, ХХ век — Фокс и Парамаунт (каждая по 2 млн.). Однако, этот бюджет был превышен на 3 миллиона;
Бертолуччи хотел, чтобы в роли Альфредо Берлингьери снялся Джек Николсон.
Широкомасштабное кинополотно Бернардо Бертолуччи охватывает по времени действия полвека — со дня смерти Джузеппе Верди в 1901 (о которой извещает пьяный горбун, барский шут) по 1945 год (когда крестьяне закалывают вилами главного местного "чернорубашечника" — ебанутого барского управляющего Аттилу, который тоже шут, но шут, с улыбкой сеющий смерть).
Исторический фильм проникнут любовью к Италии, итальянским крестьянам, социалистам. Авторская позиция выражена предельно четко и не содержит иных толкований.
В центре действия — батрак Ольмо, незаконорожденный крестьянский сын, и Альфредо, сын барина. Они родились в один день, причем Ольмо родился первым. Поскольку об этом неоднократно упоминается — на эту тему шутят — надо полагать, что через эту шутку лишний раз доводится мысль о главенствующей роли крестьянства в раскладах наступившего ХХ века. Раса господ показана вырождающейся: и дед, и отец Альфредо умирают в хлеву. Причем дед закачивает жизнь самоубийством, причиной которого становится импотенция — видите ли, не встал член на юную крестьяночку.
По сравнению с крепышом Ольмо (его играет Жерар Депардье), Альфредо (Роберт де Ниро) выглядет не только утонченно, что естественно для аристократа, пусть даже выросшего в деревне, но и гораздо более слабохарактерно, а это уже имеет большое значение. Подобно своему дяде Оттавио, он бежит от проблем в большой город, влюбляется в 21-летнюю прогрессивную девушку Аду (Доминик Санда), которая водит автомобиль, пишет стихи в стиле "футуризм" и нюхает кокаин. Когда после смерти отца Альфредо возвращается в родное поместье, чтобы стать его единовластным хозяином и создать с Адой "нормальную" барскую семью, как это было испокон веков, он понимает, что и здесь, и в стране всё изменилось, и всё это, понятное дело, прошло мимо него, очарованного коксом и богемной жизнью. В планы таких вот пасторальных господ, как Альфредо, добрых, мягкотелых, трогательно сочувствующих социалистам, не входили серьезные перемены. Они так хотели, чтобы грозы и град ("град — самое страшное проклятие" в начале фильма говорит одна крестьянская девочка) обошли их стороной. Но нет, стороной град их не обошел. Настало время действовать. А чтобы действовать — нету сил. Поэтому инфантильному Альфредо ничего не остается, кроме как тихо доживать свой век, смиренно надеясь, что коммунисты не выведут его в хлев и не расстреляют.
Есть и еще одна прослойка — подлейшие, безжалостнейшие "чернорубашечники", все как один выходцы из среднего класса, пуще чумы боящиеся красных и готовых положить жизни на борьбу с ними. Не меньше крестьян они ненавидят хозяев, шефов, начальников, однако не смеют укусить руку, которая их кормит. Управляющий поместьем Аттила в исполнении Дональда Сазерленда выглядит попросту каким-то персонифицированным злом. Его якобы "контролируемое", как он сам утверждает, безумие вызывает страх.
Больше всего в фильме удивляет сплоченность как крестьянского класса, так и этих жалких, хотя и страшных "чернорубашечников", то есть общая пассионарность людей, за вычетом вырождающейся элиты. Если ты, российский зритель, оглянешься кругом, то почувствуешь серьезную разницу между итальянцами и россиянами. Можно подумать, что у нас вся страна состоит из расы господ :) Не менее удивляет и высокая гражданская ответственность карабинеров, вызванных для усмирения крестьян в первой половине фиотм. Нам, российским зрителям, трудно поверить в то, что в какой-то стране, причем еще в начале прошлого века, омон не осмеливается поднять руку на женщин и старух, которые относятся к самым незащищенным и потому ненужным слоям населения — рабоче-крестьянскому классу.
Этот длинный, длящийся более 5 часов, фильм захватывает с первых же кадров. Перед нами проходит череда фактурнейших персонажей, яркие солнечные пейзажи, ужасающие, хотя и достаточно редкие сцены насилия, типичная для Бертолуччи откровенность сексуальных сцен. Конечно, как всегда прекрасна операторская работа Витторио Стораро и музыка Эннио Морриконе. Фильм ценнен как историческая картина, ценнен за счет великолепной актерской игры, ценнен за свой политический пафос. За пять часов, что длится фильм, вполне можно стать коммунистом.
Кстати, прошло 30 лет со дня выхода картины на экраны, и эти же 30 лет отделяют выход картины от финальной даты самого кинорассказа. Интересно, может ли это что-то означать?
