В главных ролях: Питер Брек, Констанс Тауэрс. В ролях: Джин Эванс, Джеймс Бест, Хари Родс, Ларри Таккер.
Награды: МКФ в Вальядолиде — "Золотой колос" (1966).
Фильм внесен в Библиотеку Национального конгресса (1996)..
Интересные факты о фильме:
Цветные кадры взяты Сэмом Фуллером из неиспользованного материала, отснятого им в Японии (к фильму "Дом из бамбука", 1955) и в Бразилии (к "Тигреро" — фильму, который Фуллер так и не доделал).
По словам Фуллера, фильм был снят за 10 дней в одних декорациях.
Фильм не прошел суровую британскую цензуру и был недоступен зрителя Туманного Альбиона вплоть до 1990-го года.Версия для печати
Один из самых необычных нуаров, которые мне доводилось смотреть. Точнее сказать так: это фельетон, фильм-памфлет, спрятавшийся в панцирь психологического триллера, выполненного в стилистике "нуар".
Кстати, именно ради фельетона главный герой фильма, репортер Джонатан Барретт, имитирует безумие и попадает в дурдом, где произошло убийство. Убийство осталось нераскрытым, и Барретт надеется раскрыть его "изнутри". Он мечтает о Пулитцеровской премии…
Соучастниками Барретта являются трое: его девушка Кэти, его редактор и знакомый психоаналитик, поднатаскавший его в симуляции безумия. Оказавшись в дурке, Барретт ведет долгое расследование и постепенно сам сходит с ума.
Интересны обстоятельства. Чтобы попасть в сумасшедший дом, Джон заставляет свою девушку Кэти прикинуться его сестрой, к которой он испытывает половое влечение. Кэти обращается в полицию с заявлением о попытке убийства на почве ревности. Эта такая половинчатая ложь. Конечно, Кэти – не его сестра, и он не пытался ее убить, но все остальное – чистая правда. Поэтому, оказавшись в изоляции, Барретт начинает страдать, мучаясь подозрениями и ревностью (Кэти – танцовщица в ночном клубе). Иллюстрируя мучения Барретта, Сэмюел Фуллер использует двойную экспозицию: Кэти приходит к Барретту по ночам и раскидывается на его лице в томных позах, без умолку болтая о том, что он боится услышать. Между тем, лечение (в том числе электрошоком) продолжается, Джон "идет на поправку": в него прочно вколочен рефлективный страх, он начинает бояться прикасаться к Кэти…
Дурдом Фуллера – это метафора государства с его безграничной властью. Причем метафора в фильме выражена более четко, чем у Кена Кизи в романе "Пролетая над гнездом кукушки", который вышел в свет в 1962 году. Все три свидетеля убийства, расследуемого Барреттом, стали жертвами либо политики, проводимой США, либо жертвами социальных противоречий, раздирающих страну. Первый свидетель – ветеран войны в Корее, второй – негр, воображающий себя лидером ку-клукс-клана, третий – лауреат Нобелевской премии, работавший над водородной бомбой. Государство крепко держит человека в своих ежовых рукавицах, любой ценой подавляя человеческую волю и стремление к свободе. Клиническая психиатрия – это не наука, призванная исцелять человека. Это – удобный тоталитарный инструмент, грамотно основанный на туманной системе знаков, которая непонятна обычному человеку, а оттого внушает безграничное уважение. Психиатры используют одни им понятные комбинации "симптомов", чтобы ставить сокрушительные диагнозы, то есть, – засаживать человека в клетку, из которой нет выхода. При этом психиатры не в состоянии отличить больного человека от здорового симулянта, то есть, психиатрия – это один большой фейк. Но кого это волнует? Ведь главная цель, легитимный и безграничный контроль, достигнута... Оставь надежду всякий... ставший гражданином.
В какой-то момент в фильме вдруг появляется интонация, которой от него никак нельзя было ожидать. Болтовня свидетелей, этот несуразный поток сознания, основанный на воспоминаниях, приобретает цвет и документальность. Зрителю становится ясно, насколько же мелочен Барретт в своей погоне за Пулитцеровской премией; насколько смехотворно его желание потакать обывателям, любящим почитать перед сном о далеких убийствах при загадочных обстоятельствах; насколько сам по себе мелок "нуар" – вместо того, чтобы смело обращать внимание на актуальные и действительно глобальные проблемы человечества, кинематографисты – эти недоделанные властители дум человеческих – потчуют массового зрителя атмосфэрными, уютно-мрачными сказочками. Фильм через себя обличает жанр в целом (вот она – сила самопожертвования)… но при этом, надо сказать, остается отличным нуаром. Какая невероятная, почти что шизофреничная двойственность!
Ну и, дабы не быть голословным, проиллюстрирую предыдущий абзац символической сценой из фильма. Лауреат Нобелевской премии, впавший в детство, рисует портрет Барретта, который к тому времени уже достаточно обезумел. Когда рисунок готов, Барретт берет его в руки, рассматривает, а потом с воплем "Это не я!" колошматит незадачливого художника портретом по голове. Потому что портрет – примитивная детская каляка-маляка. Ключевое слово здесь – "примитивный". "Я так тебя вижу", — говорит художник. И это – истинная правда. Джон примитивен в своей погоне за дешевой сенсацией… но, впрочем, он не виноват, что "путешествие оказалось слишком опасным".
P.S. Также в фильме есть одна занятная сцена (она почти в самом конце), в которой мне видится некая архетипичность. Барретт сидит в коридоре и вдруг сквозь крышу начинает идти дождь. Дождь, идущий в доме, мы также видим в "Солярисе" Тарковского. Черт возьми, даже в моем первом рассказе, который я написал в 14 лет, есть такой дождь. При этом я не думаю, что Тарковский утянул это у Фуллера, а я – у Тарковского (каждый фильм, который я смотрел, я тщательно вношу в протокол; "Солярис" я посмотрел гораздо позже, а фильм Фуллера – и вовсе только вчера). Короче говоря, этот дождь в "Шоковом коридоре" представляется мне штукой загадочной, но отнюдь не случайной, и что-то да значащей.
"Роковыми женщинами" в нуаре Фуллера являются нимфоманки.
