Двойственная природа у этого фильма, не знаю, честно ли писать про него как про кино, это, гм гм, сплав древнего и современного, может быть, имеет смысл писать про него, как про музыкальный клип, но, как ни назови, лично на меня он все время проводит довольно мощное впечатление, а я его смотрю часто, с тех пор, как посмотрел в рамках проекта хонтология, но написать не успел, а Мор написала про "бездну". Я хочу сказать, что музыка, написанная в 2008 году, удивительно подходит к видеоряду и вполне можно сказать, что образует с ним одно целое, она полноправный участник перцептивного процесса. Учитывая это, и следует воспринимать последующее.
2. Потерянный рай второго порядка
Общее ощущение от фильма/клипа — потерянный рай, похожее ощущение вызывают книги берлинского периода Набокова, тем более, что и тут дело происходит в Берлине, вернее, в пригороде, на самом большом в Европе пресноводном пляже, в Ванзее. Более того, фильм вызывает ощущение потерянного рая минимум второго порядка. Я хочу сказать, что, читая берлинские романы Набокова, в которых он мимолетно ностальгирует по своему детству, предаешься ностальгии не столько по своему детству и не по детству Набокова и не по детству героев его романов, сколько по той берлинской жизни, в которой герой Набоков предается ностальгии по своему детству. И уже через призму берлинской ностальгии воспринимаешь ностальгию по детсттву, умножая ее. Ощущение усиливается пониманием того, что никогда не видал ни Берлина начала двадцатого века, ни детства человека, который застал Берлин начала двадцатого века, и свое-то детство помнишь с трудом, да и что там помнить. И еще ощущение усиливается, если вспоминаешь про ту, некогда испытанную ностальгию по Берлину, в которой некий герой ностальгирует по ностальгии, которую у него вызывает воспоминание о его детстве в далекой северной стране с плоскими болотами. Воспоминание о ностальгии по ностальгии по воспоминанию, вот что это такое.
3. Ненамеренный постмодернизм
При этом никакого Набокова в 1910 году в Берлине еще не было, то есть многие звенья этой цепочки — фантомы будущего. Будущее мешается с прошедшим, путаются воспоминания, ощущения, предвидения, надежды, образы. Если бы фильм сняли после Набокова — был бы постмодернизм. Здесь постмодернизм ненарочит, нечаян. Это и есть хонтология, нечто похожее на постмодернизм, но идущее против хода времени. Постмодернистский фильм появился раньше модерниста Набокова, которого цитирует. Такие штуки выделывает с нами память.
4. Документальная составляющая
Вышеописанное ощущение возникает вследствие "документальной" части фильма — пляж в Ванзее кишит отдыхающими, всем весело и хорошо. Такие же пляжи я наблюдал в середину летней жары в Строгино, Черноголовке и в Таллине. Обратите внимание, что все это на севере. На юге нет такой радости от краткого лета, если не пойдешь купаться в этот день, так пойдешь в другой, не то на севере — люди понимают эфемерность тепла, стремятся использовать теплые дни полностью и забивают пляж. Пик художественной силы документальности приходится на экватор фильма — куча-мала, весь кадр заполнен телами, телами, телами, нет никакого неба, ни неба, ни земли, ни песка, ни воды, хотя это и пляж, только отдыхающие копошащиеся тела. Смотреть на эту кучу-малу не противно, это не черви, потому что знаешь, что завтра пойдет дождь, и такого количества тел на пляже уже не будет, и кажется, что никогда не будет, пусть их поползают в последний раз. Радость в чистом виде. Краткость теплых дней встраивается в один смысло-ассоциативный ряд с ностальгией, воспоминанием, грустью по детству.
5. Художественная составляющая
"Художественная" часть фильма обрамляет с двух сторон "документальную" его часть. В фильме занят всего один актер (т.е. человек, сознательно пришедший на съемки, чтобы появиться в кадре). Это значит, что в фильме всего один вымышленный персонаж. В начале фильма сцена с жонглированием чемоданами, отлично показывающая характер этого персонажа. Единственный серьезный человек, он почти не испытывает эмоций, потому что то, что для всех отдых — для него работа. Как и в "Гордонском хайлендерском полку", оператор олицетворяет культуру и порядок в противовес стихии, но если в "Полку" оператор был за кадром, то здесь он в кадре, т.е. олицетворение вполне сознательное. Как и в "Полку", при столкновении культуры и народа, порядка и хаоса, побеждает народ и хаос, в полном соответствии со вторым законом термодинамики. Хотя в начале фильма, когда оператор борется со своим хаотическим оборудованием, он его (временно) побеждает. Собаки, как и в "Полку", по своей сучьей натуре индифферентны.