Фильм про то, как пожилой мужик мучается от болезни почек на своей тамариндовой ферме, а потом отдает концы. Остроумие фильма заключается уже в одном сет-апе: к герою приезжают городские родственники (сестра покойницы-жены и племянник), и в тот же вечер к нему на веранду заявляются призрак супруги, а также гигантский примат, в которого превратился его сын, увлекшийся фотоохотой на снежного человека и сам превратившийся в оного. То есть, у предсмертного одра скапливаются все, кому чувак раньше был нахрен не нужен: люди, призраки и черт в ступе.
Вот судьба: как только человек готов отдать Богу душу, у всех он начинает вызывать дикий интерес, и у каждого есть на то своя причина.
Накануне смерти человека границы между миром мертвых людей и живых людей истончаются. Человек обретает способность общаться с духами.
Есть также традиционная для Вирасетакуна "мифическая" вставка, повествующая о том, как уродливую и немолодую принцессу ебет сом, напевший ей из воды сладких песен, – трибьют анимистическим представлениям обитателей островов Океании.
Но вот реальное объяснение этой сцены — я его даже разжую, чтобы наконец догнали млеющие от "азиатской мистики" кинолюбители: дядюшка Бунме хочет выебать заменить уже давно умершую жену на ее сестру — хроменькую тетушку Дчен, которая приехала к нему в гости и вызвала у него горячую симпатию (в частности, он предлагает ей стать "наследницей фермы"). Их "противоестественная связь" приходит к нему в фантазиях и дремах: Она — изъеденная оспой принцесса (замена одного физического уродства на другое), а Он — холоднокровный (то есть, — почти мертвый, с холодной кровью) сом.
Фильм не хуже и не лучше, например, "Тропической болезни" Вирасетакуна – мистико-символической истории про двух веселых геев и шамана-оборотня, преследующего техасского рейнджера, – просто особый ажиотаж вокруг "Дядюшки Бунме" вызван победой фильма на Каннском фестивале. Можно долго рассуждать, что призабельность зависит от состава жюри, от "заслуженности" режиссера и кучи других факторов. На самом же деле, щас я вам все объясню. Критики и режиссеры, попадающие за выслугу лет в состав жюри международных фестивалей, обожают фильмы про покойников, потому что сами стоят одной ногой в могиле. Критики – в могиле творческой, а члены жюри – в самой буквальной. Поэтому их хлебом не корми: дай только потаращиться на то, как чувак весь фильм пытается откинуть копыта и в конце концов их откидывает. Член жюри с облегчением вздыхает и идет пить виски в буфет.
Мне кажется абсолютно смешными те чуваки, которые видят в этом фильме что-то "буддистское". Естественно, что над буддизмом режиссер просто прикалывается. И намекает на это в каждом кадре. "Ну, тупы-ы-ы-е..."
P.S. И тем не менее, самое же главное, самое вдохновляющее: в фильмах Вирасетакуна изумительно показаны джунгли! Таинственное, мистическое место. Правда, конкретно в этом фильме — джунгли выглядят немножко пригламуренно. Напоминают "Шину — королеву джунглей". :) Хотя, конечно, кадры с буйволом, который лениво обрывает гнилую веревку и уходит сквозь неухоженное деревенское поле в джунгли, а потом там тупит — пока что бесподобны.