Награды: МКФ в Каннах — приз жюри за режиссуру. МКФ в Индианаполисе — приз жюри за режиссуру. МКФ с Сан-Паулу — приз критиков. Международный фестиваль голубого кино в Торонто — лучший фильм..
Интересные факты о фильме:
Журнал "Кайю дю синема" назвал "Тропическую болезнь" лучшим фильмом года.
В 2004 году тайское правительство на государственные бабки отправило делегацию местных режиссеров в Канны. Когда в состав делегации попросился Афичатпонг Вирасетакун, его просьбу отклонили, сказав, что "билетов больше нет".
Изумительный фильм о лесе. Займет (уже занял) достойное место среди таких выдающихся картин, как "Пикник у Висячей скалы", "Стеклянное сердце" (а также некоторые другие фильмы Вернера Херцога), "Антихрист" и т.д.
Магию фильма легко разрушить грубым перессказом. И именно этим я сейчас собираюсь заняться. Фильм состоит из двух частей. В первой части рассказывается о леснике Кенге (на самом деле, солдате-рейнжере), который влюбляется в молодого парня, чья семья живет на опушке леса. Режиссером создается лирически-карвайное "любовное настроение". Лесные кадры перемежаются городскими зарисовками; пульс кипучей тропической жизни звучит эхом и дробится разноцветными огнями в асфальтовых джунглях, лесном хаосе железобетона и стекла. Первая серия заканчивается животной сценой. Кенг везет Тонга на мотоцикле домой. Они останавливаются на околице. Тонг отливает, после чего идет прощаться. Неожиданно Кенг начинает обнюхивать и облизывать кулак Тонга. "Да ты че! – смущается тот, — я же руки не мыл".
Вторая часть – абсолютно мистична, но при этом, как ни странно, менее метафорична. В ней ярко, сильно выражено стремление человека вернуться к животному началу, примитивной первооснове всего сущего на земле. Человек позабыл дорогу к истокам жизни, и этот далекий, практически недостижимый примитив покрылся золотой пыльцой глубокой тайны, вследствие чего приобрел особую сакральную ценность, хотя, возможно, таковой ценностью и вовсе не обладает. Сюжетной основой послужила народная сказка (в начале второй серии дается перессказ этой байки) о могущественном шамане, который умел превращаться в разных животных, отдавая предпочтение тигру. В обличьи животных он шатался по лесу и смущал односельчан. Потом его убили, но дух не утратил возможности вселяться в животных.
В деревне, где живет Тонг, пропала корова. Кенг отправляется на поиски и видит в лесу голого, покрытого татуировками человека, который вскоре исчезает в зарослях. Это и есть тот самый шаман из сказки, точнее, его дух во плоти. Кенг долго преследует шамана, углубляется в лес… Колдун пытается воздействовать на его сны. Мудрая обезьяна, скачущая по ветке, предупреждает Кенга, что тот ввязался в странную игру: что Кенг, что шаман теперь имеют по две ипостаси – они одновременно и охотники, и жертвы. Между ним и шаманом устанавливается связь, их влечет друг к другу, и развязкой будет смерть. Если победит тигр (шаман), то Кенг перейдет в мир духов, если победит Кенг, то шаман перейдет в мир живых.
Посреди ночи столкнувшись с тигром, Кенг испытывает мистическое откровение. Иначе говоря, шаман исполняет свою работу: становится для Кенга посредником между миром живых и миром духов. Мир духов так невообразимо манящ и прекрасен, что Кенг встает на четвереньки и, следуя за бледным призраком коровы, чей разлагающийся труп он нашел несколько часов назад, пытается добраться до самого, пожалуй, универсального символа: волшебного дерева познания.
"Магический реализм" гомосексуалиста Вирасетакуна окрашен в отчетливые голубые тона, но почему-то вся эта гомоэротичность, обычно раздражающая в визионерских европейских фильмах, скажем, Джармена, в данном случае не кажется эпатажно-наносной, она вполне органична. Почитав пару статей по сексопатологии, я узнал, что азиатские шаманы, от сибирских до полинезийских, были, как правило, пидорасами. Их "странность" проявлялась в том числе и в этом, чисто половом, аспекте. При этом гомоэротичность приобретала, разумеется, религиозный подтекст: шаманы как бы выступали сексуальными партнерами божеств, устанавливая с ними во всех смыслах близкую, интимную связь.
Этот принцип интересно и непротиворечиво накладывается на идеи христианской, а также мусульманской культур, порицающих гомосексуализм. Гомосексуалисту Кенгу открывается мир духов (читай – бесов) именно потому, что он – педераст, человек "со странностями". По сравнению с гетеросексуальным человеком, он стоит на одну ступеньку ближе к бесовщине. Ему достаточно протянуть руку и открыть дверь в параллельный мир.
Впервые за долгое время в Разделочной Экранки фестивальный азиатский артхаус. "Тяжело сказать, сколько времени длится схватка, потому что действие опять происходит в темноте. В этой части Вирасетакул окончательно теряет остатки аудитории." — вот что я нашла, читая отзывы об этом фильме. Тяжело писать об артхаусе, не посмотрев его. Полагаю тот, кто написал отзыв, делал это со слов того, кто ушел на первой половине. Да и в целом аудитория фестивалей очень придирчива. Например, когда в "Необратимости" Ноа кого-то бьют огнетушителем в темноте, камера дергается, ничего не видно, — это вызывает восторг сладкого ужаса, а битва в ночном лесу уже никого, видите ли, не прельщает. Ну и дела. К тому же во второй части фильма "Тропическая лихорадка" все отлично видно. И даже, если бы не было видно, всегда можно было бы подсчитать, сколько времени длится схватка, основываясь на звуках. И более того — никакой длительной схватки там вообще нет. А теперь к делу.
Фильм рассказывает о военном, влюбившемся в деревенского паренька. Молодые парни перемещаются по экрану, посылая друг другу многозначительные веселые взгляды. Вся эта любовь происходит у них трогательно, бессюжетно, просто, никаких надломов и драматургических изысков. Они шатаются везде, смотрят друг на друга и улыбаются. Что-что, а вот эта донельзя глупая и обезоруживающая счастливая улыбка влюбленного, который уже полностью потерял понимание реальности и странным образом этим защищен, передается точно. Но наблюдать за парнями и впрямь не слишком интересно.
В середине фильм меняет тональность, и зритель оказывается в ночных джунглях. Это мистическое путешествие, снятое с помощью топорных и непривычных западному человеку средств. Солдат ищет пропавшего человека, но сталкивается с голым духом, психоделическим деревом и криками цикад. Ночные джунгли погружают его в себя, вступая в путешествие, он обретает новые силы, а фрески и подписи к ним добавляют колорита. Я полагаю, что если съесть грибов или еще чего-нибудь, эта вторая часть может показаться отличной. Но у меня под рукой только овсяное печенье и стакан чая.
Сначала я хотел назвать эту рецензию "This film needs moar lesbian cosplayers", потом придумал специально для этой картины новый мем: "Много лишних кадров". Но в итоге назвал так, как в названии. Потому что, по-моему, так точнее всего.
Пересказывать сюжет этого фильма легко и приятно, как получить понос после недельного запора. Первый час фильма нам показывают двух молодых тайских гомосексуалистов, которые гуляют, взявшись за руки, и ведут такие приблизительно диалоги: - Тебе не холодно? - Нет, мне не холодно, спасибо. - Смотри, улитка! - Ой, и правда. Какая смешная! - А давай покидаем камешки на воду, как будто жабки. - Смотри, смотри, как я кинул. - Ой как здорово! А я, смотри, как у меня получилось...
И так — час. Представили себе? Ясен хуй, что уже к концу пятнадцатой минуты в голове любого психически здорового зрителя возникает резонный вопрос: доколе? а нахуя нам это показывают? Мы начинаем нервно елозить в кресле, и смотреть на часы. Вспоминаем о том, что у нас молоко на плите убежало, и дочку надо забрать из детского сада. Короче, мы мысленно успеваем переделать все дела, какие вообще можно делать мысленно. Мысленно разбираем автомобиль, и мысленно собираем. Потом вспоминаем, что забыли стойку стабилизатора и рулевую тягу правого переднего колеса, и перебираем его ещё раз. Короче, делаем что угодно, только не обращаем уже внимание на то, что происходит на экране.
Как вдруг — бах! И начался второй фильм. То есть буквально — появилось новое название, и даже надпись, кто играет. И так далее. И вот тут мы понимаем, что вообще происходит. Потому что выясняется, что один из мальчиков — солдат, который охотится на тигра, а второй — косплеер-лесбиянка-гей, изображающий тигра, и они теперь должны друг друга убить. Всё это на фоне индокитайско-сказочных аллюзий. Нью эйдж, все дела.
Впрочем, если вы думаете, что во втором часе фильма больше действия, или там, события происходят быстрее — вы ошибаетесь. Картина продолжает оставаться медитативной полулюбительской поебенью. Только к концу она постепенно выравнивается — появляются какие-то неординарные кадры и образы, наконец-то вырисовывается смысл. Последние, скажем, минут десять — очень неплохи. Но смотреть ради них первый час... увольте.
Изумительный фильм о лесе. Займет (уже занял) достойное место среди таких выдающихся картин, как 
