Кинофильм Кокто открывается довольно претенциозным титром, в котором происходит сравнение стихотворения с гербом: и то, и это требует изучения, и за каждым фрагментом таятся цистерны крови и кубометры страданий.
"Кровь поэта" интересна тем, что в этом фильме мы видим приёмы Жана Кокто, которые он впоследствии использует в своих шедеврах – "Красавице и чудовище" и "Орфее". Фильм состоит из нескольких эпизодов, причем первый никак не связан с остальными. Ко счастью, "остальные эпизоды" не заслуживают зрительского внимания… А вот первый весьма занимателен. Французский офицер времен наполеоновских экспансий (или типа того) не очень умело рисует автопортрет. Вдруг в какой-то момент его перестает устраивать собственное произведение, и он попытается смазать его рукой. Он стирает рот, но рот загадочным образом переходит ему на ладонь и начинает жить своей собственной жизнью: требует, например, воды. Герой фильма моментально превращается из обычного человека в изгоя. В отличие от голливудских фильмов (где все разжевано), здесь мы можем только догадываться о потенциальной реакции общества. Потенциальную реакцию общества угадывает и герой фильма, поэтому-то и не стремится выйти из квартиры. А тут еще, хуяк, оживает статуя, которая стоит в комнате. Она даёт герою подсказку, куда ему теперь податься. И герой уходит в зазеркалье.
Мир зазеркалья в "Орфее" является миром смерти. В "Крови поэта" это тоже смерть. Хотя режиссер и не обозначает, что это смерть.
…Не отделаться от ощущения, что Ладонь Кокто позаимствовал у Бунюэля в "Андалузском псе", но зазеркальный сюр – это уже чисто коктовский сюр, его ноу-хау…
А вот ежели мы вспомним "Тибетскую книгу мертвых", то увидим, что по структуре фильм довольно с нею схож. Герой фильма, попав в зазеркалье, оказывается в отеле. Он перемещается в пространстве как во сне – необычно, заторможенно. Он пребывает в некоем странном пространстве, поэтому и движется странно. Он припадает к дверям, которые идут вдоль по коридору. За каждой дверью – свой мир. Там происходят всякие непотребства, но они манят героя.
В конце концов герою надоедает мир мертвых, и он совершает самоубийство: стреляет себе в висок из пистолета. Но, естественно, себя в загробном мире не убить. Максимум, чего можно добиться, это вернуться в опостылевший реальный мир. И такое возвращение сулит радость.