После россказнейЛехи Нгоо о Кимкидуке, мое знакомство с южнокорейским боссом интеллектуального кино долго-долго не могло состояться. Отпугивали, знаете ли, басни о том, что в его фильмах не говорят, что в его фильмах ничерта не происходит, и проч. и проч.
И только неимоверными усилиями воли я усадил себя перед монитором и включил программу "Время". Надо сказать, что этот фильм являет собой пример того самого "универсального" кино, за который с одинаковым успехом могут дать премию как Венецианского фестиваля, так и, например, Kinema Jumpo. Но то, что чего-нибудь где-нибудь дадут — это обязательно. Потому что фильм интересен, прозрачен как стеклянная лапша, психологически тонок и драматичен. А кроме того, как окажется впоследствии, по содержанию довольно знаком (похожие мотивы можно найти в рассказах Акутагавы Рюноске или, например, в романе Кобо Абэ "Чужое лицо" . Впрочем, по-моему, это даже неудивительно, — ведь фильм совместного корейско-японского производства).
Вспыльчивая девушка по имени Си-Хи страшно ревнует своего парня Джи-Ву к другим женщинам. Ее одолевают навязчивые, но понятные, естественные страхи, что Джи-Ву когда-нибудь надоест ее лицо, ее тело, и он отыщет новый объект вожделения. Думаю, что такие страхи вообще небеспочвенны, особенно у людей с нехристианской ментальностью :), но у Си-Хи паранойя достигает пределов, после которых начинаются странные, необдуманные поступки. Она отправляется в клинику пластической хирургии и получает новое лицо. При этом Си-Хи на полгода выпадает из жизни. Вообще, так сказать, порывает с Джи-Ву. Он ничего не знает об ее извращениях над собственным обликом. Через полгода в его жизни появляется новая девушка по имени Се-Хи. Естественно, это Си-Хи, но разве ж Джи-Ву догадывается об этом? Интересно, что Си-Хи, поменяв лицо, поменялась как будто и характером. Стала чаще улыбаться, на нее снизошел даже какой-то покой. Естественно, это было вызвано только тем, что Джи-Ву влечет к ней с особой силой, джедайской, вовсе не той, которой она была вынуждена довольствоваться в былые времена. Но тут выясняется пренеприятная вещь: оказывается, Джи-Ву по-прежнему любит Си-Хи и ждет ее возвращения! Удостоверившись в этом, Се-Хи ненавидит себя, ревнует себя к себе, рвет на себе волосы от отчаяния и при каждом удобном случае отвешивает Джи-Ву пощечины. Но раскрытие карт перед Джи-Ву приводит к уж совсем непредсказуемым последствиям…
При желании можно вынести из фильма тупую мораль, что, де, пластические операции, это плохо. На самом же деле, этот фильм — рассказ о времени, которое не врачует и не исцеляет душевные раны, а, наоборот, эти раны причиняет, калечит человека. Но удивительное дело, кино-то еще можно назвать и христианским обвинением буддизму. Ведь в финале (шибко напоминающем, изобразительно, финал "Человека тьмы" Сэма Райми), когда мы видим множество лиц, и среди них нам не опознать героев картины, точно так же, как они не могут опознать ни себя, ни друг друга, это ж разве не нирвана, не потеря собственного "я"? По Ким Ки Дуку, личность и душа настолько прочно сплавлены, что потеря лица ведет к распаду личности. Однако, радости герои фильма не испытывают. Одна ошибка порождает массу ошибок, натуральную катавасию, приводящую к хаосу. Фаталистический фильм, в котором убедительно воплощена погоня за чем-то недостижимым, — вроде как собака пытается укусить свой хвост, но никак не может его догнать. Со временем гнев и отчаяние нарастают, но — хвост по-прежнему не догнать. Почему так? Потому что герои, наделав ошибок по собственной глупости, уже не могут их исправить. Некому им подсказать, и не к кому им обратиться за помощью. Разве что к доктору-хирургу, но он врачует тела, а не души. Отсюда тоска, безысходность и, типа, нирвана, напрочь лишенная человеческого участия и тепла, но наполненная, вопреки ожиданию, страданиями.