ѓлавнаЯ страница
Главная   |   О журнале   |   Блог   |   Форум   |   Авторы   |   Карта сайта   |   Критерии   |       
Нам нет дела до качества записи, наше дело — качество фильма
Ежеденельный независимый интернет-журнал о кино.
Рецензии, статьи о кино, фильмографии, информация о фильмах, актёрах, режиссёрах.
Фильмы     Режиссёры     Актёры     Статьи     Жанры     Года     Страны


Журнал "Экранка.ру". Выпуск №317
от 31 декабря 2013 года

Жертва номера:
Новое:
Избранное:
Разное:
Статьи: АРХИВ НОМЕРОВ
АРХИВ ОПРОСОВ
АРХИВ ТЕМ


Хиросима — любовь моя / Hiroshima mon amour (1959)


Хиросима — любовь моя
Средняя оценка: оценка: 3.5
1959. Франция / Япония. 90 минут.
Жанр: драма.

Режиссер: Ален Рене.
Сценарий — Маргерит Дюра,
Оператор — Такахаши Мичио, Саша Вьерни,
Композитор — Джованни Фуско, Жорж Делерю.

В главных ролях: Эммануэль Рива, Эйджи Окада.
В ролях: Бернар Фрессон, Стелла Дасса, Пьер Барбо.

Награды:
- Приз ФИПРЕССИ на кинофестивале в Каннах.
- Приз "Объединенных наций" Британской киноакадемии.
- Премия за лучший фильм сообщества кинокритиков Франции.
- Премия за лучший иностранный фильм кружка кинокритиков Нью-Йорка.

Интересные факты о фильме:

- Эйджи Окада совершенно не знал французского, поэтому ему приходилось запоминать произношение реплик.

- cценарий к фильму написала Маргерит Дюра (04.04.1914 — 03.03.1996), одна из основоположниц "нового романа", обладательница Гонкуровской премии. Она также активно работала в режиссуре ("Разрушать, говорит она", "Индийская песнь"), ставя крайне трудные для восприятия, но вызвавшие большой интерес критики фильмы.

- однако первоначально сценарий "Хиросима, любовь моя" должен был писать не кто иной, как Франсуаза Саган. Дюра появилась уже позже, когда Саган отказалась.

- Фильм возник из документального проекта. В 1958 году Рене попытался сделать небольшую документальную ленту про атомную бомбу.

Версия для печати

Купить лицензионный диск на Ozon.ru. Цена — 337 рублей


Мор: Хиросима, любовь моя

Хиросима — любовь моя оценка: 4.5

Когда мы ложимся с кем-то в постель, то ложимся в постель с войнами, дорогами, ядерными вспышками и тысячами других людей, которые находятся в голове того кого-то. И эти бесконечные множества сосуществуют посредством взаимодействия тел, оставаясь нераскрытыми и невыраженными. "Хиросима, любовь моя" — прекрасное кино, которое не постареет, его трудно скопировать и забыть. Иногда просмотр хочется прервать, но не из-за кадра, а из-за голоса и предельной, чрезмерной даже откровенности, признаний, которые прорвали оболочку — и выпустили эти чужие войны наружу. Зачем красавице француженке так много знать о Хиросиме? "Как в любви, когда вы встречаетесь с иллюзией, которую никогда не забудете, так и у меня сложилось это представление о Хиросиме, которое я никогда не забуду". Да потому, что внутри нее все столь же выжжено и уничтожено. "Я все знаю, что там происходило", — упорно повторяет она любовнику японцу, и он поражен и увлечен ею, ее яркостью и изменчивостью, ее текучестью и искренностью. Он еще не знает, хоть и предчувствует, что обнаружил бесконечность.

"Хиросима, любовь моя" в какой-то момент становится слишком длинной. "Долго. Мне сказали, что это продолжалось долго". А потом опять возвращается вовлеченность, не отпускающая, натягивающая внутренние струны. Внезапно проявившаяся любовь оказывается слишком глубокой, разрушающей, изменяющей, ее эффект подобен эффекту бомбы, рвущей все внутри в клочья, потому что она несбыточна и несвоевременна. Откровения героини заслуживают пощечины, их слишком много, они мучительны, но это не недостаток, а правда, которую долго приходилось прятать. Вот она спешит обратно, идет торопливо, без всякой грации, лишь с усталостью, но, открывая дверь находит там пугающую стерильность, пустоту, не одиночество, а ничто. И не может войти, не может остаться в Хиросиме, не может признать свое предательство мертвого, не может принять своеобразную реинкарнацию. Невыносимая сцена. "Уходи", которое означает "Забери меня с собой". Для того, чтобы показать трагедию героини, не способной принять настоящую любовь, требовалось особенное решение — и Рене нашел его. Сосуществование двух разных культур, двух разных личностей подается им как сосуществование двух пластов памяти, никак не связанных между собой. Хиросима и Невер — абсолютно разные города, в которых происходили разные истории, но, вовлекая японца в город своего прошлого, героиня пытается одновременно преодолеть свою душевную травму, и его отстраненность, сдержанность ("Ты ничего не видела в Хиросиме").






Говорит Рене и о войне: любовь не может вырасти на почве страданий, уродства и последствий катастрофы. Любые отношения на таком фундаменте, после подобных катаклизмов будут мукой. Раны земли еще не заросли, а потому любовь хрупка и болезненна. Режиссер соединяет воспоминания с героев, взрывы и боль, с их настоящим, в котором взгляды неотрывно соединены. "Ты меня разрушаешь. Ты приносишь мне радость". Постоянный монолог течет, словно река, он наползает водными пластами, увлекает за собой. Некоторая чрезмерность, самобичевание и невозможность простить, отсутствие блаженного забвения и стремление спрашивать в точку, докапываться до сути, словно обладание женщиной с трагедией гораздо важнее, чем — без нее. Эта безжалостность театральной честности — достоинство дуэта главных героев и основное достоинство фильма. Помимо этого Рене создал новое экранное решение, в дальнейшем широко используемое в кинематографе. Так или иначе, а я долго не могла заснуть, видя лицо героини и тень японца на стене, — настолько силен оказался отпечаток. Люди слишком далеки друг друга, даже если их тянет непреодолимая сила.

(26.11.2006)

Версия для печати


Алексей Нгоо: Рецензия на фильм "Хиросима, любовь моя"

оценка: 2

"Новый роман" дал миру немало хранцузских писателей. Однако из них всех только Алена Роб-Грийе можно читать не чувствуя на языке привкуса стальных опилок скуки. Вот и Ален Рене в фильме "Хиросима, любовь моя" колыхается именно на волнах нового романа, плетя безыскусные и почти ничего не значащие словесные узоры, путая настоящее и будущее, зацикливая события и заставляя нарочито безымянных персонажей переливаться друг в друга как вода в сообщающихся сосудах, что не удивительно — сценарий писала Маргерит Дюра. При этом Ален Рене не смотря на всё сходство имён — не Ален Роб-Грийе, и потом вердикт неутешителен. Фильм дико скучен. Выверённая картинка, красивые актёры, вымеренные слова и точно дозированная музыка оказывают мертвящее впечатление. Всё настолько стерильно, что сердце начинает биться чаще, предчувствуя подкатывающий к горлу приступ клаустрофобии. Я вот всегда был уверен, что красота превращается в безобразие, если в ней нет смысла. Выверенный эстетский фильм, снятый ради формы, по определению должен быть кошмарен. Потому что красота как эстетическая категория не может тешить разум, а лишь только органы чувств. Существу же разумному не к лицу думать 7 миллионами колбочек и 100 миллионами палочек, ушами, кончиками пальцев и сосочками языка. Не имея подпитки, разум начинает скучать, а вслед за ним и сосочки языка сосредотачиваются на стальных опилках. Поэтому настоящая красота возможна лишь в соединении красоты внешней и внутренней. Отчего, например, все фильмы Кубрега должны быть немедленно подвергнуты тотальному забвению.

Однако. Рене всё же не Кубрег, и потому его фильм хотя бы позволяет продолжить разговор о памяти, начатый в "Изображая жертву" и продолженный в ""Острове". Не знаю как так получается, но если в человеческой жизни компенсационные механизмы чаще всего заставляют индивида забывать горе, но коллективная память наоборот старается трагические события сохранить, считается, что в качестве напоминания. Очень хорошо это видно на примере городов. Например, Севастополь, практически хрестоматийный пример. Он как губка пропитан воспоминаниями о двух оборонах. Музеи, памятники, строения — всё дышит событиями героического прошлого, порой сам город воспринимается как памятник оборонам. Севастополь упивается своей историей и вместе с ним приезжие погружаются в его коллективное воспоминание и увозят его с собой по городам и весям Расее. Раньше и Ленинград так же упивался блокадой, она была его средоточием и смыслом жизни. Однако сейчас всё изменилось, даже имя, и только приезжая в Севастополь вспоминаешь, что когда-то и у нас город жил так.

У Рене в данном разрезе зрителю предъявлена Хиросима. Вплоть до показательного диалога "о чём фильм, в котором ты снимаешься", "а о чём можно снимать в Хиросиме"? Город живёт чудовищными воспоминаниями об атомной бомбардировке. И контрастом дана главная героиня. В отличие от Вали и отца Анатолия, героев "Изображая жертву" и "Острова" она в своё время пострадала-пострадала, да и забыла смерть любимого (немецко-фашыского захватчика, кстати), реализовала основную модель отношения человека и смерти: продолжила жить. Ведь если вдуматься, то для будущего жить важнее, чем помнить. Однако, очутившись в городе, который живёт воспоминаниями, она не смогла противостоять напору извне и, попав в объятья к чуткому японцу, затосковала, перебрала японского пива и неожиданно всё вспомнила. Оказалось, что под внешне зарубцевавшейся раной ничего не изменилось, всё по-прежнему — разрез широк и кровь плещет. И фильм посвящён поиску ответа — а зачем ей этот призрак, возникший из глубин памяти, ведь в нём нет света, а одна только чернота? Японский друг героини говорит ей об "ужасе забвения", но её женское естество пытается противостоять прорыву из прошлого, превращающему в хаос упорядоченную жизнь. Разыгрывается классическая история ненужной и невозможной привязанности — новый японский друг напоминает ей о старом немецком, она переносит на него глубокое чувство, но чувство то сопряжено с горем и чтобы сохранить разум героиня вынуждена загасить любовь забвением — забвением немца и забвением японца (который кстати в своё время так же служил в армии — пусть не немецкой, а японской — сути это не меняет, Япония была с Германией за одно).

Последняя четверть фильма превращается в какой-то экзистенциальный кошмар — героиня бродит по городу, погружённая глубоко в воспоминания и переживания, периодически около неё возникает её японский приятель и строя тревожные гримасы поэтично твердит о том, что она должна остаться. Это его мельтешение очень бесит и изводит. Как в тоскливом болезненном сне, когда то и дело появляется некая тревожащая задача, ты её выполняешь, а она снова тут как тут.

Заканчивается все, как и положено в "новом романе" — ничем. Сюжет закольцовывается и бросает героев в точке входа, ни на йоту не продвинувшихся вперёд. Вроде бы они испытали любовь, но любовь эта должна быть забыта. Единственное их приобретение — имена, которые они решают себе дать — японскому мущине достаётся женское имя Хиросима, а хранцузской женщине — мужское Невер. За такими вот антропонимическими странностями любви наблюдал с вами Нгоо.

(26.11.2006)

Версия для печати


Феликс Зилич: керосин, любовь моя

оценка: 2.5

- Чернобыль — это так красиво. И слово красивое, само и место, наверное, тоже просто фантастическое. Зови меня Чернобыль.
- Ээээ, хорошо.
- Иногда мне снится Чернобыль. Я вижу этих людей, потом Звезду Полынь, потом фигась! — и никого нет. Я стою среди поля и медленно сгораю.
- Бывает.
- Дорогой, а ты когда-нибудь был в Чернобыле?
= Бог миловал, но зато моя семья была.
- Какой ужас!
- Нет, они там еще до катастрофы были. Ездили картошку убирать.
- Понятно.
- Мне тоже.
- А ты кто по профессии? Имени твоего я все равно не знаю.
- Прораб.
- Это как?
- Это — считай — почти архитектор.
- Как интересно. Архитектор Чернобыля.
- Я же тебе уже сказал — я никогда не был в Чернобыле.
- Не был в Чернобыле? Как это прозаично. Представляешь, а у меня иногда бывают ощущения, что я там просто родилась.
- Неужели?
- А родилась я на самом деле в Невере. Это маленький французский городок на юге Прованса. У меня там был первый секс. Он был турецким гастарбайтером по имени Иса.
- Чурка? Какой ужас!
Позднее, мне сказали, что он был боевиком “Аль-Каеда”, но разве может быть хоть что-то интересного в этом, когда тебе всего 18 лет и все твои мысли только о…
- Аль-Каеда? Ебааать! Круто!
- Мы в тот день забили стрелку возле “Макдональдса”. Я увидела его первым, потом — он меня. Он обрадовался, облил сразу же себя бензином и с воплем “Аллах акбар!” побежал мне навстречу. А я от него. Бегали мы таким образом минут десять. Потом у него догорели ноги, и он упал на землю. Я подумала, что он шутит. Полчаса стояла возле угольков и говорила ему “давай по биг-маку! Давай по биг-маку”, но он почему-то не отвечал. Тем вечером я поняла, что навсегда останусь душой в Невере. Зови меня Невер, дорогой!
- А ты меня — Чернобыль. Меня на самом деле Василий зовут, но кого это сейчас колышет.

И такой хрени два часа… Одно приятно — смотреть “Хиросиму” пришлось на этот раз сразу же после “Бората”, поэтому восприятие “шедевра” оказалось приятно незамыленным

(27.11.2006)

Версия для печати


Владимир Гордеев: Рецензия на фильм "Хиросима, любовь моя"

оценка: 4

В Хиросиме встречаются два человека — французская киноактриса, приехавшая на съемки "интернационального фильма", и японский архитектор. Оба — люди семейные, обоим — за тридцать. И вот они страстно влюбляются друг в друга. Ровно за полтора часа экранного времени проходит один день и две ночи из их жизни.

Сидя в кафе "Касабланка", женщина называет всё происходящее "дешевой романтической историей" (постмодернистская ссылка на фильм Майкла Кертица "Касабланка"), а в действительности за этой "дешевой историей" скрывается сильный, но хитро и тонко преподнесенный антивоенный пафос. Собственно, только благодаря войне, и могла состояться эта странная связь. Ведь женщина, когда ей было 18 лет, влюблена была в немецкого солдата, врага ее народа. Потом солдат был убит, а она наказана своим народом. Забытьем была наказана и умерщвлена любовь. Японцы — тоже когда-то были врагами, а сейчас про Хиросиму снимают интернациональный фильм. Казалось бы, что любить сейчас — уже не так страшно. Не так страшно жить и чужими воспоминаниями, и чужая боль не так сильна. Поэтому женщина вытаскивает из забвения свои "несуществующие воспоминания" о Хиросиме, где приключилась чужая трагедия, а мужчина — чужие воспоминания о французском городке Невере. Лучше было бы обойтись вообще без всего этого, но бередить прошлое необходимо, — это требуется для подлинной близости. Но даже чужой болью жить совсем непросто, тем паче, каждую секунду всё сильнее прикипая друг к другу и превращая чужую боль в свою. Поэтому, казалось бы, разлука неизбежна…

Особенно интересен фильм по разнообразию стилистических приёмов. Тут тебе и "документальная драма", в которую облечены воспоминания о Хиросиме женщины, и "фильм в фильме", и предтеча лиризма "новой волны", и какая-то театральная отчетливость крупных планов. Но при этом видовом разнообразии — удивительная монолитность. И тотальная подчиненность общему замыслу. Идет такой многоуровневый антивоенный прессинг — от документального кино к мелодраме и психологической драме. В отличие от более простых фильмов, сложная по структуре и нелинейная "Хиросима" несёт в себе элементарную положительно заряженную частицу, заключающуюся в единственном чувстве — "любовь", и это чувство пусть с трудом и со скрипом, но преодолевает тернии психических травм персонажей и трагических событий "интернациональной истории". Финал обнадёживает, но при этом фильм обходится без классической карамельной лживости кинематографа, этого искусства сверхиллюзий.

(27.11.2006)

Версия для печати




Главная   |   О проекте   |   Блог   |   Форум   |   Авторы   |   Карта сайта   |   Критерии   |   RSS   

© Экранка.ру. 2006. По всем интересующим вопросам обращаться:
Мы не берём новых авторов, не занимаемся баннерообменом, не размещаем нетематическую рекламу.
При любом использовании материалов, ссылка на ekranka.ru обязательна.
Цитирование в Интернете возможно только при наличии ссылки. Все права защищены.
Дизайн и вёрстка: Володя. Программирование: Алёша. Идеология сайта: Володя, Алёша и крошка Жанин.
Некоторые тексты, размещенные на этом сайте, содержат ненормативную лексику.
Коммерческая реклама: