Вчера смотрел филем "Русское", снятый начинающим кинорежисёром Александром Велединским по трём романам Лимонова, впрочем ясно, что трёмя романами в фильме так и не пахнуло, потому что в рамках одного кинопроекта нереально замахнуться на такое эпохальное полотно, как лимоновская харьковская трилогия:). Зато какой рождается простор для сиквелов, приклевов, спинофов, ситкомов, эпиков, пеплумов и прочей новоязовской белиберды, которой забивают нам голову недалёкие кинокритики кривоватыми своими ручёнками, забывшыми русский язык нах.
Вот как раз против таких кинокритиков, по сути вополощающих в себе состояние нонешнего российского кинопродакшына и выступил филем. Разумеется, это не кинопамфлет, суть тут в другом. Традицыонному в последнее время пахфосу и "равнению на голивуд" противопоставлено беззатейное, безподоплёчное, но крепко збитое кино. Оно никогда не станет блокбастером, никогда вокруг него не будут вестись словесные баталии, просто пройдёт лет десять, осядет грязная пена, прибив ко дну всякие "Ночные дозоры", "Возвращения", "Штрафбаты", "Оцы и сыны" и пр. и останутся воспоминаниями об нулёвых киногодах двацать первого века "Прогулка", "Русское" — простые и хорошие фильмы, снятые не ради денег, а ради самой сути кино — рассказать историю; передать средствами киноязыка и посредством образов какие-то мысли, идеи, заставить задуматься о. В последнее время стало само собой разумеющимся, что кинемотограф — это область, смежная между пиаром и тридэграфикой, и подзабылось, что нужен кинемотограф не для того, что бы удивлять жующий попкорн народ спецэффектами, предварительно потратив дикие денги на бронебойный пиар по главным каналам нашей убогонькой страны.
Ведь можно было расскрутить филем "Русское" через касательство одиозной фигуры политика-Лимонова, сыграть на чувствах людей, разбередить раны, заставить ийти в кинозалы смотреть скандал, однако — какая редкость в наше время — продюссеры проявили невиданный такт и тихо-мирно запустили простой кинопроект, снятый по талантливой прозе талантливого писателя, не разу не намекнув на его теперешнее реноме. И мне хочется думать, что это оттого, что хотели они не заработать денег, а показать филем. И что самое главное — оказалось им есть чего показать.
Несколько лубочная картинка идеально подходит мифологической прозе Лимонова, где нет людей, а есть небожители — боги провинциального Харькова — броненосцы харизмы и потёмкины силы духа. При этом соблюдена грань и лубочность не проваливается сквозь хрупкую папье-машиную крышу, как в "Бумере", в слащавую картонность, герои остаются рельефными, картинка — реальной. Токма реальность в ей того плана, что это реальность человека, ностальжырующего по временам, когда по земле богатыри ходили, и посему упускающего из поля зрения полутона и валёры. Мир ностальгии блестящ, нов, однозначен. На каждом менте — новёхонькая тужурка, скроенная ровно по фигуре, на арестанте — такая же, токма без ремня и пуговиц, даж пациенты дурки щеголяют в хрустящих от снежной нежности крахмала робах. А герои четко делятся на тёмных и светлых, при этом добро побеждает всегда — не в реале, так во снах подростка Савенко. Сны занимают в картине важное место, они показывают мечты главного героя, его страхи — всё как завещал австрийский про хвост. В их гламурности находит своё объяснение лубочность картинки. Савенко видит реальность такой же, какой она является ему в снах — не замороченным, многогранным романом, а сказкой с резкими, прочерченными фигурами.
Любая хорошая проза — уже шаг по пути мифологизации. Фактурные, хорошо прописанные герои хочешь-не хочешь, а врезаются в память и чувства и остаются в ей чушками-столбиками, подпирающими своды мира. На них мы равняемся, или наоборот их образ диктует нам образ нашего не-действия. И потому ежель автор специально ищет мифологизма в жизни, и даже свою жизнь строит по законам мифа, то никто не сможет сказать ему "нет":). Сложно представить, как сложился бы филем, ежель за основу был бы взят не Лимонов. Иной раз при просмотре кажется, что только выверенностью его прозы оправдываются некоторые не совсем верные ходы и скрадываются маленькие провалы. Когда есть такой мощный стержень, как талантливый первоисточник, проще, кажется, держаться за поручень и следовать ему, выгибать фабулу в мощную историю харизматичного героя, на наших глазах становящегося мужчной. Сама фабула при этом не нова. Из последнего "Нежный возраст" толковал о тех же вещах, но каким детстким непродуманным лепетом кажется он на фоне "Русского"! Когда конструкция крепится сталью прозы одного из таланливейших современных авторов нужен только такт и чувство меры, чтобы создать на её основе хороший филем. Автор удалось. Честь им и хвала. Ага.