Режиссер:
Александр Николаевич Сокуров. Сценарий Александр Сокуров, Анатолий Никифоров, Борис Хаимский, Светлана Проскурина, оператор Тильман Бюттнер, композитор Сергей Евтушенко, художники Наталья Кочергина, Елена Жукова, костюмеры Мария Гришанова, Лидия Крюкова, Тамара Сеферян, продюсеры Андр.
В главных ролях: Сергей Донцов (как Сергей Дрейден). В ролях: Мария Кузнецова, Леонид Мозговой, Михаил Пиотровский, Александр Чабан, Максим Сергеев, Наталья Никуленко, Анна Алексахина, Владимир Баранов и др..
Награды:
2008 — Исторический кадр (Тильман Бюттнер) — сообщество кинооператоров 2004 — Серебряный кондор лучшему зарубежному фильму — награда аргентинской ассоциации кинокритиков; лучший дизайнер — "Ника" 2003 — почетное упоминание — художественный фильм (Тильман Бюттнер) — German Camera Award; лучший актер (Сергей Донцов), лучший оператор, лучший режиссер — международная неделя фантастического кино в Малаге; специальное упоминание — San Francisco Film Critics Circle 2002 — Visions Award (Александр Сокуров) — МКФ в Торонто.
Интересные факты о фильме:
Весь фильм снят одним кадром. Снять фильм получилось очень быстро — всего с четвертого раза!
Фильм снимали в Эрмитаже, музей по этому поводу был закрыт, и у режиссера был всего один день на съемку.
Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский играет сам себя. Валерий Гергиев играет дирижера.
Фильм снят полностью на цифровую камеру.
Режиссер фильма Александр Сокуров не говорит по-немецки, оператор Тильман Бюттнер не говорит по-русски. Поэтому вместе с семерыми ассистентами Бюттнера, Сокуровым, исполнителем главной роли Донцовым и пр. по Эрмитажу ходил толмач.
Последний был фильма — это последний бал, данный Императором России; он снимался в том самом зале, где проходил в 1913 г.; до съемок в этом зале балов не давали. Да и это не настоящий бал, чего уж.
В съемках фильма участвовало примерно четыре с половиной тысячи человек, считая актеров, съемочную бригаду, работников Эрмитажа, оркестрантов и т.д. По некоторым данным, собственно актеров (в т.ч. массовки) нагнали в Эрмитаж около двух тысяч.
Персонажи фильма относятся к XVIII — XX вв., и для каждой эпохи Сокуров пытался подобрать актеров с соответствующими лицами.
Сокуров никогда не признавался, сколько денег ушло на съемки, сколько актеров было занято и т.д.Версия для печати
Раньше (преимущественно в школьные годы; чорт его знает, что случилось потом, то ли мышление стало шаблонным, толи я стал меньше об этом думать, то ли приходящая "мудрость" приучила не верить в "невозможное" или отодвигать его в вечность. Скорее всего, так: с возрастом люди научаются очень хорошо откладывать свои планы. Иначе кризис неосуществленных желаний и самоубийство), — в общем, раньше я мечтал, проходя по окружающей местности и сканируя ее глазами, о том, что снять бы такой фильм, чтобы все, что видишь ты, видела и камера, и ничего сверх того. Отождествить камеру и глаза, вот о чем я мечтал. И удивлялся, отчего это нет таких фильмов. Теперь я понимаю, что тогда инстинктивно думал о следующей, совершенно естественной (лично для меня, во всяком случае) стадии развития кинематографа.
В развитии кино в этом направлении было снято два революционных фильма. Частично революционных, в каждом имелся свой недостаток, не позволяющий считать этот фильм настоящим прорывом. Нет, ну, предтечи, конечно, были, например, сцена убийства женщины (забыл ее имя) в "Конформисте" Бертолуччи, или (частично) манифест "Догмы-95".
Первым таким революционным фильмом был "Ведьма из Блэр" 1999-го года, сделанный в виде записи на ручную камеру. Изображение трясется, слышны закадровые разговоры героев и т.д. в соответствии с сюжетом. Гениальная идея, особенно учитывая маркетинговый ход — выдавать фильм за реальную запись, найденную там где-то в лесу. Недостатком этого фильма является то, что хотя оператор теперь является главным героем, изображение фиксируется все-таки не взглядом, а ручной камерой. Между глазом героя фильма и глазом зрителя есть посредник. Тем не менее, фильм породил множество подражаний, в т.ч. "Монстро" и "Репортаж".
Вторым таким фильмом является рассматриваемая картина, вся, целиком, состоящая из одного (!) кадра, причем, как это и должно быть, от первого лица. То есть, фактически, то, о чем я думал в беззаботные школьные годы, было реализовано. И это стало возможно только после толго, как большого развития достигли цифровые технологии. Оказывается, технические возможности пленки не позволяют снимать одним кадром больше десяти минут. А с цифрой — оператор ходил и то, что снимал, записывал в винчестер, который носил оператор. Таким образом, время самой съемки равно экранному времени фильма, не нужно никакого монтажа.
Эйзенштейн впервые показал мощь монтажа; Сокуров в данном фильме впервые — мощь отсутствия монтажа (мысль не моя, высказал на IMDB какой-то умный человек). Все правильно — кино в своем развитии идет по спирали, как и вообще любая сложная система, которая развивается, развивается по спирали.
Недостаток этого фильма — продолжение его достоинства, то есть потрясающей операторской работы. Тильман Бюттнер специализируется на съемках steadicam, то есть таких, при которых изображение при всех движениях оператора остается устойчивым. Вспомните "Беги, Лола, беги", еще один гениальный фильм. При таком беге, как у Лолы, камера должна трястись как при смехе живот беременной. Тильман Бюттнер как раз отвечал там за стэдикам, и сделал, чтобы все было ровненько и гладенько.
Так и в этом фильме. Бюттнер ходит как оператор, а не как обычный человек. Маленькими шажками, плавно — не идет, а аки лебедь плывет. Изображение не трясется ни разу, поворачивается плавно, в нужных местах дает крупный план и переводит посредством этого крупного плана на другой угол среднего, иногда меняет угол, не меняя крупность плана. От всего этого плавного движения зритель тоже начинает двигаться после просмотра фильма плавно, не движется, а помавает; более того, меня, например, подташнивало. Все кружится, кружится.
Отчасти это оправдано. По сюжету человек, от лица которого ведется повествование, то ли живой, то ли мертвый — это непонятно. Скорее мертвый. Если это дух, то он и может летать, как захочет — а в данном случае он захотел летать плавно, плыть, аки лебедь. Ну и, понятно, дух не моргает, не сопит и не сглатывает. Здесь кино есть нечто потустороннее. Это как-то похоже и на идею ДиЧилло о том, что кино есть сон.
Понятно, что с такой идеей Сокуров мог позволить себе самый дурацкий сюжет. Сполна он этим правом не воспользовался — сюжет, и правда, в целом дурацкий, зато в частностях иногда очень талантливый. Ну, начало, когда только врубаешься, что там происходит, и отдельные абсурдные, в стиле Кафки и Гоголя, мелочи. Глупо пересказывать сюжет, он тут, повторяю, далеко не главная вещь. Пафосный общий посыл объясняется тем, что фильм снимался при участии министерства культуры, потом сразу пошел по телевизору; а кто девушку ужинает, тот, как известно, ее и танцует. Продолжая аналогию, девство Сокуров, может, и потерял, а честь вроде как и нет.
И нельзя пройти мимо отличной игры Сергея Донцов-Дрейдена. Он правда играл очень круто.
Интересно пройти по Эрмитажу за съемочной группой, проследить за их пространственными перемещениями, там вроде не очень сложный маршрут, только в запасники не пустят. Но нарисовать на плане можно. Все очень продумано и тонко.
Но все равно, ощущение от всего этого, сказать прямо, не очень приятное. Отдавая должное величию этого фильма, мастерству оператора, режиссера, да и всех, в общем-то, актеров, и тому, что просмотрел я его с большим удовольствием, пересматривать его я вряд ли буду — очень хорошо вызвать в памяти то головокружение. Слишком плавно, слишком гладко. Последний шаг на пути развития кинематографа (в данном направлении и только описанного его этапа) еще предстоит сделать.
